– Хорошо. Мне апельсиновый сок.
Они говорили о погоде и впечатлениях от города. Росс рассказал о своем родном городе.
– Итак, как ты стала свахой? – спросил Росс.
Броуди произнесла стандартную речь, а когда она закончила, тихо добавила:
– Я надеюсь, что вы встретите кого-то, с кем свяжете свою жизнь.
– Ты… встречаешься с кем-нибудь?
– Это сложно.
– Так всегда бывает.
– Я встречаюсь с парнем. Мы друзья. Хорошие друзья.
– Ты не влюблена в него?
Как она могла ответить на вопрос, ответа на который не знала? Как она могла быть влюблена в Кейди, когда их отношения совершенно отличались от того, к чему она привыкла? Джей был солнечный и светлый, легкий и беспечный. Кейди – сильный, сдержанный, саркастичный. Двое мужчин были полной противоположностью друг другу. Как она могла любить таких разных людей?
Была ли это любовь или просто похоть?
– О чем ты думаешь? – спросил Росс.
– О разнице между любовью и похотью, – ответила Броуди.
– Расскажи мне.
– Любовь – сильное влечение друг к другу. Она развивается медленно. – Пятнадцать лет, например. – Вожделение основано на физическом притяжении. Оно может перерасти в любовь со временем. Любовь – взаимосвязь двух людей.
У них с Кейди скоро будет ребенок, поэтому они уже связаны друг с другом на всю жизнь. Он знал о Джее и его родителях. Ее двоюродная бабушка регулярно звонила ему поболтать. Его друзья стали ее друзьями. В его квартире было намного комфортнее, чем в ее собственной. Кейди отвез ее машину в ремонт. Она стирала его белье.
Может быть, она любила его. От этой мысли Броуди почувствовала себя виноватой. То, что она чувствовала к Кейди, клокочущая каша из противоречивых эмоций, было глубже, и темнее, и жестче, и безумнее, чем то, что она когда-либо чувствовала к Джею. Она пережила его смерть. А еще она знала, что не сможет жить в мире, где нет Кейди.
Боже, это сумасшествие! Что с ней случилось? Почему она это делает? Она знала, каково это – любить и терять. Что, если она позволила себе погрузиться в эти эмоции, а все, что он хотел – быть ее другом, с блестящими преимуществами? Что, если он завтра, или послезавтра, или через год встретит любовь своей жизни? Как она переживет это? Как она переживет их встречи, и разговоры, и воспитание ребенка, если будет знать, что каждый день он ложится в постель с другой женщиной? Что он держит в объятиях другую женщину, любит ее, смеется с ней?
Броуди была такой дурой. Это надо прекратить. Надо взять себя в руки. Да, разорвать отношения с Кейди будет больно. Но эта боль ничто по сравнению с тем, что может случиться.
Она сделает это. Ей придется.
– Броуди, прием, – сказал Росс.
– Извини. – Броуди взяла стакан с соком и сделала глоток. – О чем мы говорили?
– Твой друг и любишь ли ты его.
– Не верю я в любовь, – ответила Броуди на автомате. Увидев изумление на его лице, она пожалела о том, что сказала. Но потом поняла, что ей нужно выговориться. Если она сможет убедить Росса в своей правоте, то убедит и себя. – По крайней мере, не для меня. Я верю в страсть. Я верю в дружбу, в независимость, в финансовую состоятельность. Я верю в свою карьеру, верю, что нужно идти своим путем и никого не слушать, верю, что нужно держать эмоции под контролем.
– Он не тот единственный и неповторимый?
Броуди с вызовом посмотрела Россу в глаза.
– Я жду от него ребенка. Он собирается мне помогать растить его, но я не уверена, что его надолго хватит. Рождение ребенка – это нечто новое, блажь, он скоро потеряет интерес ко мне.
О боже, ложь от первого до последнего слова. Эта ложь не изменит ее чувств к нему. Ей стало противно от собственных слов.
Под столом она погладила свой живот и тихо заговорила с ребенком:
– Не слушай мамочку, малыш, твой папа не такой. На самом деле проблема в том, что он совершенно замечательный. Я просто не знаю, как с ним справиться.
Кейди стоял перед огромной, во всю стену, картиной на выставке отца и нехотя признал, что его отец был невероятно талантливым художником.
Он узнал место – это был вид с шаткого крыльца коттеджа в Плезанте, городке севернее от Уайтхорса. Он не видел заснеженных гор, ледяной красоты пейзажа, он просто вспомнил, что его коньки были слишком малы и его куртка была в дырках. В шкафах были только хлеб и хлопья. Его отец потратил последние деньги на масляные краски, холст и кисти.
