У него были стрелы из Марлани – страны соленых пустынь. Четыре совершенно невесомые, сделанные из стебля тростника. У них отсутствовало оперение, а наконечники были похожи на длинное четырехгранное шило.
Еще были красные стрелы с золотым ободком и ярко-желтым оперением. Их наконечники были выточены из кости редкого зверя, и это были настоящие произведения искусства. В своих колчанах их носили только вожди нугирийской конницы.
И наконец, одна-единственная черная эльфийская стрела, точно такая же, какими из засады были уничтожены солдаты Каспара.
Он вынул стрелу, осмотрел ее безупречное оперение, затем потрогал пальцем острый, выточенный из черного ридолита наконечник. Несмотря на свою красоту, это было опасное оружие. Такой наконечник нельзя было извлечь из тела раненого, острые зарубки на нем не давали сделать это, а хрупкий материал наконечника сразу ломался.
В тот вечер, когда Каспар раскладывал возле окон-бойниц заряженные арбалеты и предавался невеселым мыслям, в паре миль от него, на окраине города заседал совет заговорщиков.
Они собрались в единственном уцелевшем ярусе некогда высокой магической башни.
Прежде магические ордена или их отделения имелись в каждом городе, однако со времен воцарения королевской династии Рембургов ордена, располагавшиеся на вассальных землях, были запрещены. Единственный магический орден остался лишь в столице королевства – Харнлоне, где Ордос Рембург Четвертый мог контролировать его деятельность.
Только в Харнлоне высились магические башни и совершались обряды, в других землях все башни и столы Силы были разрушены и под страхом смерти запрещалось возводить новые.
Именно в руинах такой разрушенной башни и собрались заговорщики.
Во главе длинного, сохранившегося еще с прежних времен стола сидел худой и изможденный человек. Черная мантия на нем висела словно на колу.
Верхнюю часть его лица прикрывал опущенный капюшон, оставляя на виду лишь тонкие губы на бледном лице и часть крючковатого носа.
Говорил незнакомец негромко, но так, что все прислушивались к его словам, затаив дыхание. В его жестах было много власти и много силы. Никому из присутствующих и в голову не приходило перебить его, а уж тем более воспротивиться его приказу.
Вдоль длинного стола сидели Кривой, Синий Колпак и еще десять человек из шайки. Здесь были наймиты разной квалификации и специализации.
Парочка спившихся лучников королевского войска, разыскиваемый убийца, двое беглых каторжников с соляных копей Ланспаса, а остальные – местные мерзавцы, готовые за деньги пойти на любое грязное дельце.
– Ну, милостивые государи, я так понимаю, вы потерпели поражение? – с откровенной издевкой в голосе спросил незнакомец. – Кривой, я к тебе обращаюсь – отвечай.
– Я… я… мы… – замычал Кривой, – Он дрался, как вся кавалерия короля, мессир Дюран!
– А сколько вас было?
– Нас было восемь человек. Се… семеро наших и… и молодой дворянин.
– И что же дальше?
– Четверых мы потеряли.
– А дворянин?
– Дворянин… Вроде бы Проныра взял его в плен.
– В плен после уличной стычки? – Тонкие губы Дюрана растянулись в презрительной улыбке. – Разве такое возможно?
– Я не знаю, мессир Дюран. Я про это ничего не могу сказать. – Кривой покосился на Синего Колпака, словно ища у него поддержки.
– Ты не знаешь, – кивнул Дюран, – потому что ты болван…
Он положил руки на стол, отчего по древней столешнице пробежала дрожь. В светильниках колыхнулось слабое пламя, а в углах старой башни шевельнулись неясные тени.
Сидевшие за столом наемники поежились и стали озираться по сторонам.
– Что ж, Каспар Проныра сделал то, что я от него и ожидал. Когда я посылал вас убить его, я был уверен, что все именно так и случится… Кстати, ты применил оружие, которое я дал тебе?
– Да, мессир, – быстро кивнул Кривой.
– Ты выстрелил в Проныру? Кривой снова кивнул.
– И что же – не попал с двух шагов?
– Да этот Проныра, мессир Дюран, он как кошка. Он то тут, то там, а то и вообще неизвестно где. Я даже думаю, что он колдун…
Дюран ударил ладонью по столу, под сводчатым потолком ненадолго возникло фиолетовое свечение.
– Ни слова о том, о чем ты и понятия не имеешь, червь… – прошипел Дюран, однако, сообразив, что так он может напугать этих мерзавцев до колик, тут же взял себя в руки. – Говори по делу, Кривой, и не касайся посторонних тем, – сказал он уже спокойнее.
