— Знаете, — продолжал я, — сначала я был решительно против, но Цинтия считает, что я должен взять вас компаньоном. Таким образом, дело не перейдет в чужие руки, так она сказала.
— Полагаю, что все завершится ко всеобщему удовольствию, сударь. — Теперь он был вежливым.
Я встал, подошел к окну и долго смотрел на проезжающие машины. Я чувствовал, как он ликует у меня за спиной, наслаждаясь собственной ловкостью.
— Я очень устал, — проговорил я. — И нуждаюсь в продолжительном отдыхе. В понедельник утром хочу уехать. Не знаю, сколько продлится мое отсутствие.
Карло молчал, размышлял, должно быть, сколько времени меня не будет, сколько еще придется ждать, пока не удастся наложить лапу на документы о совладении фирмой. Я дал ему поволноваться, потом отвернулся от окна и пристально посмотрел на него.
— Я хотел бы закончить все до отъезда, — сказал я. — Я попросил подготовить бумаги в ближайшие дни. Если вы можете зайти ко мне в воскресенье, скажем часам к трем, думаю, все будет в порядке.
Он не сумел скрыть победного блеска глаз.
— Хорошо, сударь. И желаю вам приятного отпуска.
Воскресный покер, как всегда, проходил у меня в кабинете. Шла спокойная игра, какой обычно и бывает игра в покер. Игроки подолгу обдумывали каждый ход. Дело шло к трем, и напряжение мое росло.
Доктор Колдуэлл бросил и блюдце четвертьдолларовую монету. Боб Мартин, архитектор, с отвращением швырнул карты на стол. Эд Винц потрогал монету доктора. Потом прозвонил входной звонок.
Я встал.
— Извините, друзья. — Я старался, чтобы голос не выдавал меня. — У меня небольшое дело. Вынужден оставить вас минут на двадцать. Играйте, пожалуйста.
Я вышел из кабинета, прикрыл за собой дверь и прошел коридором мимо распахнутой двери библиотеки, открыл входную дверь и впустил Джона Карло.
— Проходите, — сказал я и провел его в библиотеку. Там я прошел прямо к большому столу.
Карло быстро осмотрелся. Он, безусловно, ожидал увидеть здесь адвоката. Потом неуверенно подошел к столу и стал по другую сторону, напротив меня.
— Вот здесь у меня все для вас приготовлено, — сказал я, выдвигая верхний ящик стола. Я пошарил в ящике и поднял руку с пистолетом.
Под его темными глазами легли круги. От страха. Я метил прямо в сердце. Я взвел курок.
— Я хочу избавиться от тебя, Джон Карло, — невозмутимо заявил я. — Прямо сейчас, сию минуту.
Круги обрисовались ярче, губы начали дрожать…
— Вы… вы не посмеете.
От его наглости не осталось и следа, он весь съежился, его трясло от страха.
— А что мне может помешать? — Я обошел стол и направился к нему. — У горничной сегодня выходной, стены толстые, каменные… Для трупа я место подыскал. — Я крепче сжал пистолет, сделал еще шаг. — А теперь…
Тут нога моя зацепилась за ножку стола, я покачнулся и потерял равновесие.
Одним скачком он бросился к пистолету, схватил его и направил дуло на меня.
— Вот так-то, старина. Ты думал расправиться со мной, но роли переменились. — Самоуверенность быстро возвращалась к нему. — Я не предполагал ничего предпринимать против тебя, пока не женюсь. Но ты ускорил ход событий. Я выдам твою смерть за самоубийство.
Если до этого момента у меня не хватало доказательств, теперь их было сполна.
— А потом малышка Цинтия в глубоком трауре…
— Ты, животное!..
Я схватил тяжелый каталог со стола и замахнулся.
При виде занесенного фолианта он отступил на шаг. В его глазах мелькнула паника.
В комнате гулко прозвучал выстрел.
Я согнулся и упал на пол, прижимая к груди каталог. Я лежал с закрытыми глазами и ждал.
Послышались быстрые шаги — он подошел ко мне, — и я понял, что для верности он целится мне в голову!
Я шевельнул ногой. И тут же раздались сухой щелчок спущенного затвора и топот рвущихся в комнату людей.
Я открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как шериф бросился на Карло, повалил его, и они вместе покатились по сверкающему паркету.
Доктор Колдуэлл наклонился надо мной и приложил ладонь к моей груди.
— Ты… ты ранен?
Я слабо покачал головой и позволил ему поднять меня на ноги.
Боб Мартин вынул у меня из рук каталог и посмотрел на него. В обложке зияла глубокая дыра. Боб отнес каталог на стол и начал перелистывать страницы. Выкатился патрон тридцать второго калибра.
