По лицу Ролана пробежала усмешка, которую можно было бы счесть циничной. На какое-то мгновение Комейроль замер, глядя на него.
– Да чтоб меня! – выругался он наконец. – Он так сказал; я бросаю свой язык псам, да и наплевать сто раз! В конце концов, мы искали сходства, и мы его нашли; нам нужен был малый, которого его прошлое привело бы к нам в руки – так у нас он есть! А кто он там – герцог де Клар, антихрист, сам сатана – нас не касается! Он нам отдаст наши три миллиона, а со своими титулами пусть делает, что заблагорассудится! Так-то!
– Если отдаст три миллиона… – коротко начал было Жафрэ.
– А почему бы не отдать? – примирительно прервал его Ролан.
Движением руки он остановил Комейроля, который порывался что-то сказать, и добавил:
– Если титулы того стоят.
– Стоят, стоят! – вскричал Комейроль. – Мы ж это не на ходу выдумали, эту операцию! Ее вынашивали одиннадцать лет, и тот, кому эта идея впервые пришла в голову, об этом знал! Вот уже одиннадцать лет, как состояние владений де Клар было выверено конторой Дебана, чтобы передать бедняге Лекоку; тогда числилось триста пятьдесят тысяч ливров земельной ренты, чистыми! А с тех пор, думаете, вся эта недвижимость упала в цене? Вот в чем суть!
– Ах! – вздохнул Добряк Жафрэ. – Вот уж воистину подарок!
– И как же мы это оформим? – спросил Ролан, поднеся ладонь ко рту, чтобы скрыть легкий зевок.
Комейроль и Жафрэ придвинулись на стульях.
– Нам бы хотелось немного наличными, – сказал Жафрэ.
– Ну вот! – сказал Комейроль. – Будь я один, я б удовольствовался одним словом господина герцога.
– Но вас много! – бросил молодой художник.
– Увы, – сознался Жафрэ с тяжким вздохом.
Ролан встал и сказал небрежно, будто речь шла о самом пустячном деле:
– Думаю, самое разумное будет выдать вам несколько векселей.
– Прекрасно! – подтвердил Комейроль. – Тридцать заемных писем по сто тысяч франков каждое.
– Как подписывать?
– Ролан, герцог де Клар.
– Ах-ах! – улыбаясь сказал молодой художник. – Итак, мое имя Ролан?
– Разумеется, – отвечал Комейроль, – если сведения или воспоминания, которыми вы располагаете, окажутся недостаточны, ибо вы не были с нами вполне откровенны, Господин Сердце, мы предоставим вам все необходимое. За десять лет, как вы понимаете, мы собрали все подробности. Справки мы навели что надо!
– На чье имя выписывать заемные письма? – спросил Ролан вместо ответа.
Теперь поднялся Комейроль, а за ним тотчас Жафрэ. Комейроль произнес, напирая на каждое слово:
– Может, вам покажется странным, но все поручительства должны быть выписаны на имя господина графа дю Бреу де Клар.
– Боже мой, да нет же, – отвечал Ролан, отодвигая свой стул как бы в знак официального прощания, – это ничуть не более странно, чем все остальное.
Наши дипломаты поклонились, а Комейроль повернулся и направился к двери. Жафрэ пятился за ним. Он был сама учтивость.
У порога Комейроль обернулся.
– Полагаю, мы можем считать дело сделанным.
– Само собой разумеется, – добавил Жафрэ.
– Позвольте, – отвечал Ролан, следивший за ними на расстоянии, – я не связывал себя словом. Положением своих дел я в целом доволен, и оно кажется мне прочным. Но у меня были иные виды. Это идет вразрез с некоторыми моими замыслами. Господа, обещаю ответить вам завтра утром: да или нет. Честь имею быть вашим покорным слугою.
Он просто помахал рукой и повернулся спиной.
Пока Комейроль и Жафрэ шли до ворот сада, они не обменялись ни словом. Очутившись на улице Матюрэн-Сен-Жак, Жафрэ решился заговорить; Комейроль ускорил шаг. Он поднялся одним махом по лестнице нового дома и остановился лишь в столовой у Жафрэ.
– Стакан коньяку! – заорал он. – Задыхаюсь!
– Как по-твоему, – спросил Жафрэ, – что он за птица?
Бывший главный письмоводитель выхлебал один за другим два стакана водки.
– Законченный идиот, – отозвался он наконец, – либо редкий прохвост, либо полицейский агент.
«Ангельская» прическа Жафрэ встала дыбом на его заостренном черепе.
– Который из трех? – пробормотал он. Комейроль буркнул:
– Титулы надо запереть в надежный шкаф с секретом и изменить комбинацию шифра. Я б зарыл его на сто футов под землю. Ах! Да чтоб меня! Да чтоб меня! Не будем рисковать! Какого черта этот идиот Лекок дал себя укокошить!
