Лауреат вергилиевской премии
(по мотивам передачи телеканала «Культура»)
Последний раз я видел ныне уже покойного Евгения Евтушенко осенью 2015 года. Этот поэт, артист, вития, фотограф, путешественник и женолюб появился на телеэкране. И не один, а в сопровождении множества своих почитателей, вернее, молодых почитательниц. А ведь ему уже было за 80. И высокий гость сразу с порога бросил своим почитателям в зале и нам, телезрителям:
— Як вам как Чацкий, прямо с корабля. А знаете, где был? Ни за что не отгадать. В Италии! Вообще-то я посетил 97 стран обоих полушарий, недавно американцы приглашали на Марс, но что-то у них там не получилось… Да, 97, и все их люблю, но Италия для меня — это цимис! Там все считают меня итальянцем, и все знают в лицо, как Мастроянни. Едва покажусь на трапе самолета, как пацаны уже бегут с букетами, кричат: «Опять наш любимый Сильвио Евтушелло приехал! Ура!».
— А знаете, зачем я сейчас туда ездил? Не поверите! Мне там, представьте, мне там, вообразите, мне там вручили премию Вергилия, того самого, что сочинил «Энеиду».
Ну, помните? «Онегин знал не без греха Из «Энеиды» два стиха…» Но это не все. Итальянцы еще, ну подумайте, какая любовь, еще и выдвигают меня на Нобелевскую премию! Уже много лет все выдвигают, выдвигают и выдвигают… Это стало у них уже чем-то вроде национального вида спорта. Да, Нобелевскую пока не получил, но зато у меня есть большой чилийский орден. А недавно в Перу я читал стихи на испанском языке, который очень люблю, ну очень. Хотите, скажу по-чилийски «Евтушенко»?
Встает молодая девушка — А у вас, Евгений Александрович, нет ордена Льва и Солнца, как у потомственного кавалера Степана Ивановича Куцина, городского головы по сю сторону Уральского хребта? Он получил его в знак дружбы двух монархий — России и Персии. Это зафиксировал в свое время Антон Павлович Чехов.
— Нет у меня такого ордена, — с грустью сказал Евтушелло. — В Персии я не был. Знаком с ней только по «Персидским мотивам» Есенина. «Шагане ты моя, Шагане…».
Много еще интересного услышали мы от лауреата вергилиевской премии. Например, он очень любит поговорить о составе своей крови. Кто не помнит, как однажды он лихо воскликнул: «Еврейской крови нет в моей крови!». Вот и теперь начал: — Во мне много кровей: русская, белорусская, украинская, татарская, 1 килограмм латышской, немецкая, однажды влили в меня полтора литра грузинской, 50 грамм шведской, 100 грамм немецкой…
Голоса из зала: — Да как же вы это установили? А сколько антисоветской и антисоветской? А немецкая не от Геббельса?
— Тихо, тихо… Помог установить покойный Вася Аксенов. Он был врачом.
Что ж, некоторые русские поэты порой упоминают о своем происхождении, о предках. Например, Пушкин:
Не торговал мой дед блинами.
Не ваксил царских сапогов…
Да, порой упоминали, но чтобы так— сколько какой крови… Развивая тему своей родословной, Евтушелло рассказал очень интересную историю своего прапрадеда Иосифа Бойковского, обедневшего польского аристократа (так что в нем еще и грамм 40 аристократической польской крови, почему-то не названной). Аристократ, говорит, служил управляющим в поместье одного помещика Житомирской губернии. А было это «до революции». Когда так говорят, то имеют в виду— незадолго до революции, ну, допустим, в 1905–1915 годы. Мог ли тогда жить прапрадедушка человека, родившегося в 1932 году? Мой прапрадедушка Николай Платонович Бушин из деревни Рыльское Тульской губернии, крепостной крестьянин графа Бобринского, как установил по ревизским сказкам Тульского областного архива местный краевед Александр Васильевич Казанский, родился в 1799 году, в один год с Пушкиным, а умер в 1852-м, в один год с Гоголем. А я всего на 8 лет старше Евтушелло. Ну, хорошо, допустим, действительно был такой расчудесный прапрадедушка, проживший лет 150.
