— Я не могу видеть всей вашей жизни. Вы можете задавать вопросы, и если мне будет позволено увидеть ответы, вы о них узнаете.
— Да она мошенница, — прошипела Джульетта. — Манелли и лиры от меня не получит.
Неожиданно от группы гостей отделился некто в длинном черном плаще и плотно прилегающей белой маске, закрывавшей две трети лица. Капюшон из черного кружева ниспадал на плечи, так что было невозможно определить, скрывается под этим нарядом мужчина или женщина.
Человек приподнял треуголку в знак приветствия и слегка поклонился.
— Скажи мне, покорится ли когда-нибудь женщина, которую я люблю? — Вопрос был задан скрипучим шепотом.
Лука увидел, что взгляд цыганки снова остекленел, а сама она застыла в полной неподвижности. Казалось даже, что она перестала дышать.
Прошло несколько минут. Девушка тяжело вздохнула, и отсутствующее выражение исчезло.
— Женщина, которую ты любишь, покорится тебе не один раз. Но она никогда не отдаст своего сердца.
— Почему?
— Потому что ее сердце принадлежит только ей одной.
Человек в плаще жестом показал, что он не верит.
Кьяра пристально посмотрела в глаза, сверкнувшие в разрезах маски.
— Ни один мужчина не будет любить вас так, как вы сами себя любите, синьора.
Манелли вцепился в плечо Кьяры и, наклонившись к ее уху, предупредил шепотом:
— В Венеции никто не смеет раскрывать тайну маски.
Кьяра сбросила руку Манелли и с отвращением отвернулась: от него противно пахло луком и дешевым вином.
— Тот, кто не хочет знать правду, пусть не задает вопросов.
— Оставьте бедную девушку, — промолвила маска, и на сей раз голос был явно женским. — Она сказала правду.
Женщина рассмеялась и, протянув Кьяре золотую монету, повернулась и направилась к выходу.
В комнате воцарилась тишина. Все узнали голос, но никто не решался открыто это объявить. Он принадлежал сказочно богатой и эксцентричной синьоре Лауре Парадини, которая постоянно нарушала все условности и без того весьма терпимого в вопросах морали венецианского общества. Лаура Парадини пережила трех мужей, тогда как половина аристократок Венеции была вынуждена уйти в монастырь из-за недостатка склонных к браку мужчин.
Одобрение синьоры Парадини послужило знаком для присутствующих, и они окружили цыганку, требуя немедленно ответить на их вопросы.
Однако Кьяра растолкала гостей. Ей необходимо поговорить с этой женщиной. Когда Кьяра проникла в сущность синьоры Парадини, она явственно почувствовала присутствие своего отца. Кьяра не увидела его, но он там был.
Ей во что бы то ни стало надо узнать, была ли эта женщина знакома с ее отцом. Возможно, это ключ к разгадке.
— Синьора, — окликнула Кьяра женщину в плаще, увидев, что та уже спускается по лестнице. — Пожалуйста, подождите.
— Возможно, мы с тобой еще встретимся, но сейчас я тороплюсь проверить, правильно ли твое предсказание. — Синьора махнула рукой и сбежала вниз.
— Что ты себе позволяешь? С ума сошла? — Манелли схватил Кьяру, видимо опасаясь, что она сбежит.
Кьяра вырвалась из рук Манелли и вернулась к гостям. Она разыщет эту женщину, поклялась себе девушка, а через нее найдет отца — после того, как осуществит свою месть.
Судьба оказалась к ней благосклонной. Кьяра отыскала взглядом в толпе гостей высокого светловолосого мужчину. Да, она отомстит, и гораздо раньше, чем надеялась.
Лука стоял, скрестив на груди руки и прислонившись к стене, обитой тончайшей кожей с золотым тиснением. Целый час он не спускал глаз с цыганки, наблюдая, как она, раз за разом, погружается в какие-то неведомые глубины и при этом взгляд ее останавливается, а тело застывает, словно у мертвой. И всякий раз после этого она изрекает нечто, что потрясает толпу, ибо это оказывается правдой.
Лука всегда считал себя просвещенным прагматиком, который не верит в сверхъестественные силы, и поэтому не сомневался, что здесь кроется какой-то обман.
Непонятно только, почему она смотрит на него с такой ненавистью? Может быть, ему удастся подобрать к ней ключик? Он признался себе, что цыганка волнует его, и ему это нравилось.
— Нет, ты говоришь неправду, — раздался истеричный голос. — Я передам тебя инквизиции.
