Лука снова взглянул в глаза девушки. Они были странно неподвижны и обращены куда-то мимо его лица. Это еще больше его озадачило.
Нет, он непременно должен разгадать эту загадку.
* * *
Это он. Трудно поверить, но она узнала светлые волосы цвета спелой пшеницы, хотя и не завитые и не напудренные по моде, а схваченные на затылке черной лентой. И точеный, совершенный профиль.
Кьяра даже тряхнула головой, чтобы прийти в себя. Она, должно быть, ошибается. Неужели ей так повезло и судьба свела ее с человеком, которого она ненавидит? Ненавидит даже больше, чем своего отца.
Но тут он повернулся, и она поняла, что не ошиблась. В целом свете не могло быть других таких губ, изгиб которых обещал и блаженство, и страдания. Так, наверно, выглядит Люцифер, подумала она. Падший ангел, который предпочел править в аду, чем прислуживать в раю.
Кьяра смотрела, как он встает и идет к ней, и вопреки здравому смыслу не могла не восхититься его красотой. Кьяра снова нащупала рукоятку кинжала, спрятанного за поясом юбки. Однажды она уже пролила кровь этого человека. Кинжал поможет и еще раз. Но не сегодня.
Кьяра смотрела на него, и неожиданно будто чья-то рука отодвинула в сторону ненависть внутри нее, и она услышала голос. Внутренний голос, иногда призывавший ее погрузиться в призрачную область ощущений и образов и заглянуть в душу стоящего перед ней человека.
И она увидела свет. Чистый свет, подобный лучам восходящего солнца. Она думала, что увидит тьму и зло, но их не было. Видимо, это какая-то уловка, хитроумный трюк, чтобы ослепить ее, решила она. Но тут за спиной человека, внутри которого был свет, появились очертания темного силуэта. Она узнала его — те же совершенные черты лица, та же стать. Но этот силуэт окружала темная аура, такая явственная, что она могла бы потрогать ее руками.
Стало быть, он владеет секретами черной магии, решила она. Он хотел ослепить ее своим сиянием, чтобы она не увидела его темную душу. Но ему не удастся ее обмануть — она уже увидела зло.
Усилием воли она заставила себя вернуться в реальный мир. Мужчина все еще глядел на нее. В его взгляде было не простое любопытство. Он смотрел так, как мужчина смотрит на женщину.
Однако в ту ночь в цыганском таборе на окраине Тосканы она была свидетельницей того, как этот человек надругался над ее сестрой. Дьявольский огонь и похоть светились тогда в его взгляде.
Сейчас этот взгляд был другим. Угадывавшееся в нем вожделение было более утонченным, притягательным. И невидимыми щупальцами оно коснулось Кьяры прежде, чем та успела это понять и защититься.
— Что ж, начнем!
Визгливый голос Джульетты прервал размышления Луки. Он увидел, как необычный свет в глазах цыганки померк. Но за секунду до того, как она снова посмотрела на него с ненавистью, мужчина заметил, что ее взгляд смягчился, словно он каким-то образом тронул в ее душе струну, созвучную его собственным ощущениям.
— Сними свою ужасную шаль. — Капризный тон Джульетты вызвал у Луки раздражение. Вообще он заметил, что это чувство возрастало уже несколько недель. Видимо, настало время подарить Джульетте рубиновое ожерелье и расстаться с ней. — Тебе бы следовало ее отмыть, Манелли, — продолжала выговаривать Джульетта, размахивая перед носом Кьяры веером из слоновой кости и искусно расписанного пергамента. — Впрочем, кое-кому эта дикарка может и понравиться. Ты уж постарайся, Манелли, чтобы она понравилась моим гостям. Я полагаюсь на тебя.
Манелли сдернул шаль с плеч Кьяры и подтолкнул ее в комнату, где в ожидании чудес уже собралась большая компания гостей.
Джульетта, взяв Луку под руку, хотела отвести его в сторону, но он не сдвинулся с места.
— По-моему, ты слишком заинтересовался этой девчонкой, дорогой. — Джульетта надула накрашенные губы.
— А разве не этого ты хотела? — удивился Лука. — Разжечь любопытство своих гостей?
— Но ты же не гость, ты…
Лука приложил палец к губам Джульетты, призывая ее помолчать, и стал наблюдать за цыганкой. Окружившие ее гости протягивали к ней ладони и все разом просили предсказать судьбу.
— Я не гадаю по ладони.
При звуке ее голоса Лука вздрогнул: для юной девушки он был низким и хрипловатым, но как нельзя лучше подходил цыганке, которая привыкла проводить ночи в открытом поле у костра.
