— Почему ты считаешь, что он один? — спросил Дарелл.
— Следы, обнаруженные на Пайни Ноб, принадлежат только ему. Что касается остального, точного объяснения дать не могу. А ты?
— Не совсем, — промолвил Дарелл.
— Думаешь, он объявится здесь?
— Захочет связаться с женой. Он от нее без ума. Если он принимал в этом участие, то только из-за нее. Скоро предпримет попытку поговорить с ней.
— Может быть, воспользуется телефоном. Ты…
— Все прослушивается, — сказал Дарелл. — Йенсен позаботился. Налажены спецустройства, а запись ведется в комнате через переулок.
Фрич неохотно кивнул, как бы выражая удовлетворение, потом опять нахмурился. Встал и пошатнулся.
— У тебя ведь здесь девчонка. Послушай, мне кажется, она знает гораздо больше, но запирается. Она в одной упряжке с Дунканом. По-моему, она дурит тебя и всех нас. Я хочу поговорить с ней.
— Сейчас ее не трогай, — быстро отверг Дарелл. Не хватало еще, чтобы Фрич вмешивался со своей методой железного кулака. — Она свалилась: никто здесь не спал. К тому же она расстроена — я сказал, что Дункан женат. Она любит его.
— Мать твою! — взорвался Фрич. — Она при своих коровьих глазищах и круглой заднице вертит тобой, как хочет. Держит тебя за дурака. Она знает гораздо больше, чем сказала тебе, но я из нее все равно вытрясу!
Он резко повернулся и направился к двери. В это время вниз спускался Йенсен, и, кгда Фрич, громко хлопнул дверью, пронесся мимо него, лысый толстяк едва успел откскочить в сторону и с изумлением посмотрел на Дарелла. Тот встал и пошел вслед за Фричем.
В дальней части холла на верхние этажи вела неширокая довольно крутая лестница, и Фрич, подгоняемый собственным нетерпением, стал быстро подниматься, перешагивая через ступеньку.
— Гарри, подожди, — спокойно позвал Дарелл.
— Да пошел ты! Она заговорит. Сам прекрасно знаешь, чем завладели прохвосты и во что это грозит вылиться. У нас нет времени, парень!
Фрич сделал еще один-другой решительный шаг и почему-то остановился. Послышался болезненный кашель, совсем как при удушье. Судорожно взметнулась рука и, нащупав перила, вцепилась в них. Фрич опустился коленом на дубовую ступеньку и, схватившись за узел галстука, потянул вниз…
В несколько прыжков Дарелл оказался рядом и подхватил грузное тело.
— Гарри, что с тобой?
— Ничего! — со свистом выдохнул Фрич. — Убери руки, черт тебя возьми!
— Сядь, Гарри…
— Пошел ты в болото!
Однако Дарелл не послушался и не отпустил его. Посмотрел вниз, но Йенсена видно не было. Тяжелое тело Фрича содрагалось, словно кто-то наносил по нему мощные удары. Вокруг губ появился синюшный оттенок. Вытаращенные глаза, хотя и устремлены на Дарелла, наверное, ничего не различали. Дарелл усадил его на ступеньку.
— Сердце, да?
— Нет, я…
Оставив Фрича, Дарелл бросился наверх, обшарил полки и нашел бутылку виски.
А когда вернулся, Фрич стоял уже на ногах. Дыхание несколько успокоилось, но цвет лица оставался землистым. Затуманенным взглядом он уставился на бутылку и потянулся к ней.
— Спасибо, — произнес он ворчливо.
— Ерунда, — бросил Дарелл. — Ты когда последний раз был у врача, Гарри?
— У меня мотор не фурычит. — Признание сопровождалось безнадежным жестом. — Мне нельзя бегать по лестницам, а я все время забываю. Итак, когда ты собираешься доложить об этом по инстанции?
— Это все, что тебя волнует?
— Я терпеть тебя не могу, а ты — меня. Нас против желания объединила работа. А тут выпал шанс избавиться от меня, верно?
Дарелл ничего не ответил. В полутьме верхнего холла разглядел странное выражение на лице пожилого полицейского. И, кажется, понял. В выцветших глазах Фрича копилось нечто вроде ненависти, но вовсе не к нему персонально. А скорее к тому, что он, Дарелл, воплощал в себе. Фрич то ли ненавидел, то ли завидовал молодости, отменному здоровью, способности блестяще выполнять работу, о которой сам так страстно мечтал, ибо обладал немалым опытом и умением, приобретенным за долгие годы самоотверженной службы. Может быть, даже хотел умереть на посту, в каком-нибудь опасном деле. Проводить остаток жизни на заслуженном отдыхе, пастись на зеленом, тихом выгоне, было явно не для него…
