В Саксонии Карл снова обустраивал миссионерские центры, встречался со сборщиками налогов и местными вождями. С последними он говорил о поимке Видукинда, которого считал главным виновником мятежа 782 года, приведшего к страшному верденскому суду. Но легендарного мятежника никто не видел. Одни говорили, что он в Дании, другие называли Нормандию. Находились и искренне считающие его оборотнем.
Итак, король всё время был занят, а я, наоборот, пребывал в праздности и мрачных мыслях, которые усугублялись саксонской природой, слишком скупой для моей греческой души. Чтобы не мозолить никому глаз, я пристрастился к лесным прогулкам, благо лесов вокруг было предостаточно.
Однажды, прогуливаясь под сводами столетних буков, чьи стволы напоминали римские колонны, я увидел впереди знакомую фигуру Карла. Его Величество шёл неспешно. Видимо, тоже прогуливался и размышлял. Поколебавшись немного, я двинулся за ним — мне показалось неправильным, что король гуляет один, без охраны. Конечно, защитник из меня плохой, но мало ли что бывает...
Король прошёл несколько шагов и присел на пень. Я увидел сквозь просвет в кустарнике, как он сорвал лист и разминает его пальцами. Донеслось тихое насвистывание.
Мне стало стыдно и страшно. Если он сам, или ещё кто-то обнаружит меня здесь — получится, будто я шпионил за ним. Лучше всего потихоньку уйти. Я начал осторожно — лишь бы не хрустнуть веткой — выбираться из кустов, но вдруг увидел нечто, заставившее меня остаться неподвижным и обратиться во внимание. Из-за толстого корявого дуба появился Видукинд.
Раз увидев, его уже невозможно было забыть. Странное лицо с тяжёлыми низкими бровями, крючковатым носом и удивительно узким ртом обрамлялось длинными белыми волосами. Глаза светились из-под бровей, будто два угля, прожигающие собеседника насквозь. Больше десяти лет прошло, как я видел его у поверженного Ирминсула, и он совершенно не изменился... Карл тоже узнал своего врага, но не выказал никаких чувств, продолжая сидеть на пне и мять несчастный листок.
— Здравствуй, король, — голос мятежника показался мне ещё ниже, чем тогда. Он словно доносился из глубин ада.
— И ты здравствуй, Видукинд, — спокойно ответил Карл, — с чем пришёл?
— Устал я, король, — пожаловался тот, — буду сдаваться. Просьба у меня есть одна — перед казнью окрести меня. Только сам, без свидетелей. Можно или как?
— Можно без свидетелей, — согласился король, — но казнить я тебя не стану.
Воцарилось молчание. Карл отшвырнул то, что осталось от листа, сорвал ещё один. Видукинд кашлянул:
— Не станешь? За мои дела ты истребил столько людей, а меня оставляешь? Какую ещё страшную муку ты придумал мне, король?
— Никакой. Покрестившись, ты пойдёшь, куда сам захочешь.
— Ты издеваешься надо мной, король? Я весь соткан из зла. В юности я загубил много невинных душ. Потом, надеясь очиститься, стал помогать своему народу против тебя, но привёл его в пучину беды. Теперь зло, совершённое мной, разрывает меня. Мне нужна казнь, или я сотворю что-то такое, от чего содрогнутся небеса.
— Казнь закончилась, Видукинд, — тихо сказал король. — Если бы ты пришёл тогда, твой народ не пострадал бы так сильно. Да... и другие, наверное, тоже. А сейчас тебе придётся жить, чтобы искупить все грехи.
Видукинд недоверчиво усмехнулся:
— Скажи, король, а почему моя душа очистится, если ты польёшь меня водой из Везера? Я ведь за свою жизнь купался в нём не раз.
— Святой Дух снизойдёт на тебя, — объяснил король.
— А ну как не снизойдёт? Ты ведь не знаешь всех моих злодеяний.
Карл тяжело вздохнул, поднимаясь с пня:
— Снизойдёт, Видукинд. Он уже снизошёл. Веди к реке, ты знаешь этот лес лучше меня...
Их фигуры давно исчезли за деревьями, а я всё стоял, поражённый этой удивительной сценой.
Позже я узнал о богатых подарках, преподнесённых королём Видукинду, и о том, что он стал ревностным христианином, радеющим о вере своего народа.
