в королевстве, чтобы направить
их против армий кардинала.
Жан-Батист-Оноре КАПФИГ
Конечно же, кардинал имел в виду Гастона Орлеанского, младшего сына Марии Медичи и покойного короля Генриха IV, считавшегося престолонаследником до рождения будущего Людовика XIV, а теперь именовавшегося просто «Месье». Понятно, что у Гастона были весьма сложные отношения с венценосным братом. Понятно также, что его судьба не могла быть безразлична его матери. Как видим, кардинал де Ришелье всегда бил точно в цель.
С Гастоном ситуация выглядела следующим образом. В 1630 году ему было 22 года. Он был красивым молодым человеком, легкомысленным, коварным, малодушным, но весьма любезным. Всем было ясно, что его видимое примирение с братом Людовиком не могло продлиться долго. Он и сам прекрасно понимал, что его шансы унаследовать трон с каждым днем все возрастают и возрастают. И действительно, тогда многим казалось более чем вероятным, что он унаследует трон старшего брата. В его власти было начать ради этого настоящую гражданскую войну. И при этом он мог рассчитывать на поддержку со стороны старой родовитой аристократии, и все, что бы он ни сделал, благодаря статусу наследника Людовика, все равно оставило бы его безнаказанным.
В результате 30 января 1631 года Гастон незаметно исчез из Парижа и отправился в Орлеан. А через несколько месяцев он перебрался в Безансон, находившийся тогда под управлением испанцев.
Кардинал де Ришелье, естественно, поднял тревогу и доложил обо всем королю.
Что же касается Марии Медичи, то новым местом ссылки ей был предложен небольшой городок Мулен.
Оскар Егер в своей «Всемирной истории» пишет:
«Людовик XIII, робкий, сознававший свою умственную зависимость, слабый и телом и духом, далеко не речистый, понимал, однако, достоинство своего сана, чувствуя в то же время потребность опоры в человеке сильном, который был бы способен один нести бремя правления, опираясь на свой ум и силу воли. Согласившись с мнением своего министра, Людовик предложил своей матери переехать в Мулен. Попытки примирить ее с сыном были тщетными. Вместе с ней покинул двор и герцог Орлеанский».
Она согласилась отправиться туда, но попросила, чтобы ей позволили на некоторое время задержаться – пока Мулен не будет очищен от свирепствовавшей там эпидемии, а местный замок не отремонтируют должным образом. Такое разрешение ей было дано.
20 марта 1631 года Людовик XIII написал матери, что Мулен полностью готов к ее приему, но она опять нашла массу отговорок для того, чтобы в очередной раз отсрочить свой отъезд. После этого кардинал де Ришелье стал нашептывать королю, что все это неспроста, что его мать, возможно, готовит побег.
По большому счету это было в ее стиле.
Мария Медичи находилась в отчаянном положении. Старания хоть как-то воздействовать на Людовика ни к чему не приводили. Почему? Да потому, что каждый раз на пути королевы-матери возникал кардинал де Ришелье, и это раз за разом становилось непреодолимым барьером между ней и сыном.
Иногда, в приступах ярости, она начинала проклинать саму себя за бессилие. Иногда, забывая, что она – лишь слабая женщина, она буквально выла от осознания того, что упустила момент, когда можно было тривиально проткнуть этого гадкого Ришелье кинжалом, как это испокон веков было принято в ее родной Флоренции. Но Мария Медичи слишком ненавидела кардинала, а, как известно, чем ненависть бессильнее, тем она упорнее и опаснее. Ее может победить только прощение, но тут ни о каком прощении не могло быть и речи.
Бегство Марии Медичи за границу
Мария Медичи любила таинственные побеги
и переодевания, то есть все то, что несло
в себе интригу для завоевания власти.
Жан-Батист-Оноре КАПФИГ
Вечером 18 июля 1631 года Мария Медичи все же покинула Компьень. Местная охрана прозевала это событие, но, как потом выяснилось, королева-мать действительно сбежала. Пока она намеревалась остаться во Франции, в приграничном городке Ла-Капелль, у друга ее любимого сына Гастона маркиза де Варда, который пообещал открыть перед ней обитые железом ворота.
Естественно, кардинал де Ришелье узнал про этот план и успел сорвать попытку Марии Медичи войти в Ла-Капелль.
