- А втроем можно? спросил Сайрил.
- Погоди. Надо заглядывать поглубже друг другу в глаза, типа о-о! а уже потом руками начинать шарить. Причем, это надо по-настоящему украдкой делать.
- Притворись, что ты не с нами, сказал Сэм. Посиди вон там на лавочке, подумай об алгебре или типа этого.
- Похоже, что вы друг друга на драку подначиваете.
- Это любовная разминка - в некотором роде, ответил Уолт.
15
Сэм заинтересованно наблюдал из окна Марка, пока "роллс" не высадил Сайрила.
- Он выходит, не успел шофер ему еще и дверцу открыть. Удар во имя демократии.
И галстука на нем тоже нет.
Сэм с Уолтом переглянулись. Марк пошел к двери.
- Всем привет, сказал Сайрил, выпутываясь из пиджака. У меня еще остались штаны Сэма, а может быть - Уолта, еще с деревни, поэтому нужна только футболка, и можно я буду босиком?
- Почему ты думаешь, что нужно спрашивать? ответил Уолт, заходя вслед за Сайрилом в спальню.
- Господи, сказал Сэм, босиком. Падение Бастилии. Женщины Парижа идут на Версаль.
- Тут понадобится горячий шоколад, что скажешь? спросил Марк Сэма. Ты знаешь, как греть молоко, медленно, чтобы не подгорело? Я собирался отвести всех нас в Musee de l'Homme(45), чтобы вы узнали, кто такой Лерой Гуран(46).
- Esquimaux(47), произнес Сэм, Les Combarelles, Les Eyzies de Tayac.
- Мы с Уолтом, сказал Сайрил, целовались в уголки рта.
- А теперь Сайрил с Сэмом, сказал Сэм, да еще и обнявшись. И Марк, у которого лосьон элегантный.
- И мы тоже, сказал Уолт, целовались то с одним, то с другим, по-дружески, поскольку они переодевались с нами вместе, революционной ноты ради.
- Никогда не следует упускать возможностей, сказал Марк, расставляя четыре кружки и сахарницу. Давайте все обнимемся, я с Сайрилом, Сайрил с Сэмом, Сэм со мной и так по кругу. Молоко! Как революционные чувства, так и приготовление шоколада - хитрая штука. Но прежде, чем этот раунд взаимопочитания перейдет на сосание пальцев на ногах, кусание за уши, вылизывание пупков и трение носами, давайте-ка сядем за наш шоколад и немного поучим этнографию.
- Пальцы на ногах сосать? спросил Сайрил.
- Давайте же займемся всем этим, когда вернемся, сказал Уолт. Я в буфете заметил ванильные бисквиты с кокосом.
ПОЛЕВАЯ ТРОПА: ОГРАДА С ЗЯБЛИКАМИ
Совы - ночные бабочки среди птиц.
Паутина и кролик Рембо. Божья коровка на листке боярышника. Перепуганная птица - полет стрелы из лука Эроса, и нет ли у Гераклита еще одной шутки: лук - это и жизнь, смерть: иногда лук - Эроса, а иногда Ареса? Эрос и кривая времени.
Вот мудрая сова, раскинув крылья, Слетела на Олимп с плеча Афины И увенчала эту крону древа.
Недостает ей грации лебяжьей, Однако ее быстрый желтый глаз Читает книгу тьмы, молчанье ночи.
Ницше: Чрезмерное - враг необходимого.
17
Уолт сидел у Марка на кухне, изучая cafe filtre(48), заглядевшись на крышку графина, прислушиваясь к каплям.
Жженый цикорий и жареные каштаны.
- В бистро что получше они появились уже много лет назад, сказал Марк, прежде, чем все изменилось, еще до меня и задолго до тебя.
Они встретились, как было условлено, в парке на пробежке. Луковая шелуха спортивных трусов Марка была прозрачна ровно настолько, чтобы просвечивали глубокий гульфик и овальная синяя торговая марка его суспензория. Босиком, волосатые пальцы на ногах. Так лучше для ног, сказал он. Уолт в джинсовых бриджах, белой майке-безрукавке, сандалетах и голубых гольфах, пришел посмотреть, но после того, как Марк сделал десять кругов по цветнику, весь лоснясь от пота, уговорить Уолта присоединиться не составило труда.
- Я никогда тебя не догоню.
- Я полегоньку.
Поэтому Уолт тоже побежал босиком и, будто эльф, - невесомо. Гермес и Эрос.
- Я думал было, что трусцой бегают только взрослые, но мне нравится, знаешь ли.
Вот только ноги я себе, кажется, сбил.
Квартира Марка, по мнению Уолта, была чистенькой, стильной и клевой. К тому же - четкая вода "Перье", суперледяная, прямо из холодильника, и стильный cafe filtre капает, и клево, что они приняли душ - не совсем вместе, там слишком тесно, но почти. Марк отрегулировал воду как надо, и Уолт пошел первым и когда уже весь намылился и ухмылялся от уха до уха, Марк поменял воду на ледяную и стал объяснять, как ею наслаждаться, пока он синел и весь покрывался гусиной кожей.
