Андрей повел его обратно к вольеру, повторяя:
- Место! Место!
Пес шел нехотя и скулил.
Геворк стоял, широко расставив ноги, и смотрел им вслед.
- Слаба, слабовата дисциплина!
- Может, вы и правы, - заметил я, - но все же, какой чудесный пес, согласитесь!
- А чем именно чудесный?
- Ну, красавец, умница, преданный!
- Красота в нашем деле роли не играет; преданность - это ерунда; нужно послушание, а не преданность; а насчет ума - так это даже смешно слышать от культурного человека.
Андрей вернулся к нам очень возбужденный и вместе с тем какой-то сияющий.
- На капитана Миансарова наскочил, - зашептал он. - Иду и, как на грех, разговариваю с Караем, а капитан навстречу. «Очеловечиваете собачку, лейтенант Витюгин!» И начал, как по книге: «Разговор с собакой затрудняет, чтоб вы знали, выработку условных рефлексов. Звуки команды у вас смешиваются с лишними словами. А лишние слова, к вашему сведению, вызывают ориентировочную реакцию, собака как бы спрашивает: «Что такое?» - и тормозит выполнение приказа. Ясно вам? Чтоб этого больше не было!» Я проглотил замечание и молчу. Он осмотрел Карая. «Добрый пес, - говорит. - Ты не переживай, Витюгин, что на испытаниях он взял второе место. Дай срок, этот пес самого Маузера обставит!»
- Интересно! - Геворк блеснул своими лакированными глазами. - А мне говорит: «Твой Маузер не только в нашем питомнике, он и в Москве всегда будет первым».
- Ну и что? - Андрей взял Геворка за руку. - Маузер замечательный в работе, что и говорить! Но и то, что капитан Миансаров высоко оценил Карая, - это тоже чего-нибудь стоит. У нашего капитана ласкового слова, как у зимы солнышка, не скоро допросишься.
- Ладно, - сказал Геворк, - пусть так и будет. Капитан хитрый, знает, кому что говорить… - Он повел на меня глазами-пуговками. - Ты объяснил уже товарищу про наши планы?
- Нет. - Андрей вдруг взял меня за плечо. - Слушай, Костя, помоги нам по дружбе, помоги проконтролировать Карая! Геворк побудет в твоей квартире, потопчет там, потом вы вместе выйдете, и ты посмотришь, как Геворк проложит след, затем вернешься к себе. Ты не будешь знать, где Геворк спрячется. Ближе к вечеру я приду к тебе с Караем. Из твоей квартиры мы пойдем на поиск Геворка - ну, будто он преступник, который обобрал твою квартиру. И ты будешь мне говорить, какие ошибки и в каком месте делает мой Карай. Согласись, друг! - попросил он горячо.
Я согласился.
Геворк пробыл у меня недолго, выпил пива и после этого стал называть меня на «ты».
- Вот видишь, - сказал он, - как это плохо, когда человек чересчур предан своему делу. Воскресенье, все люди отдыхают, а у бедного Геворка опять одна думка: дело поднять, свой богатый опыт другим передать…
И он стал мне рассказывать, какой у него большой опыт. Его приглашает иногда для консультации сам полковник. В министерстве очень видные люди уважительно называют его: «Товарищ офицер, Геворк Айрапетович!» Он дважды повторил, что является прямым начальником Андрея и мог бы более строго к нему относиться. Ну, да уж ладно!
- А что, разве Андрей плохой работник? - спросил я.
- Работник хороший, но только фантазии много.
Перед уходом Геворк деятельно потоптал мой ковер.
- Для Маузера, - объяснил он, - достаточно было бы просто войти и тут же выйти, а для Карая надо посильнее след оставить…
Он потрогал еще мое одеяло, какие-то вещи на этажерке, и мы вышли на улицу. Как заранее было условлено, он зашагал по одной стороне, а я - по другой, стараясь запомнить все до мельчайших подробностей: по какому краю тротуара Геворк идет, где останавливается. Вот он прислонился к стене дома и зашаркал ногой по асфальту, оставляя метку. Какая-то женщина испуганно бросилась в сторону, приняв его за пьяного.
- Наблюдай, присматривайся! - крикнул он мне и завернул в парадный вход большого дома.
Там он пробыл недолго и, появившись на улице, опять приказал мне: «Запоминай!» На углу в киоске у старика продавца в барашковой папахе он купил пачку папирос. После этого вошел в сквер, побродил по его аллеям и направился за город - на пустырь. Я все время следовал за ним и делал отметки в блокноте.
