Пирос пожал плечами.
– Даже не знаю, почему меня это беспокоит. Но беспокоит.
Он искоса поглядел на Аларика.
– Тем не менее, во мне есть нечто тщеславное и жадное, что желает слышать, что ты споешь о нас. Которое желает бессмертия, того, что ты даешь своими песнями. В моем возрасте, наверное, это единственное бессмертие, которое мне суждено.
Он поглядел через плечо на палатку, ту, где спал его сын.
– Внуков у меня не будет, уж точно.
Аларик протянул руку к чайнику, стоящему на огне. На дне оставалось немного жидкости, и он налил себе полчашки крепкого чая.
– Бессмертия я не гарантирую.
Пирос взял у него чайник и налил чая себе.
– Не надо скромничать, менестрель. У тебя уже есть песни, которые старше нас обоих, вместе взятых.
– Тогда расскажи свою историю. Или то, что ты желаешь, чтобы я услышал.
– Не… не правду?
– Никто не говорит о себе всей правды, никогда. Мы говорим то, что желаем представить на суд других, хорошее или плохое. Когда я услышу твой рассказ, может, я сделаю из него нечто большее.
Аларик подул на чай, чтобы остудить его, и отпил.
– Может, я спою о башнях до небес в заброшенном городе, где мы побывали. У него есть название?
Пирос отпил большой глоток чая.
– Я слышал, что он назывался Обителью, – тихо сказал он.
– Красивое, романтичное название, – заметил Аларик.
– И что, ты думаешь, мы нашли бы в нем?
Аларик слегка улыбнулся.
– Конечно же, то, чего желали наши сердца. Разве не этого все мы ищем?
Пирос прокатил чашку в ладонях.
– Наверное, именно поэтому он всегда отступает так, что его не настигнешь.
Он снова посмотрел на палатку, где спал его сын.
– Он всегда меня клянет за это. Как и за все остальное.
– Слышал, что среди сыновей это не редкость, – сказал Аларик.
Пирос поглядел в чашку, будто мог что-то увидеть в ней.
– Если бы я не взял его в пещеры… может, наша сказка была бы совсем иной.
– Пещеры?
Пирос медленно кивнул.
– Кто-то может сказать, что это судьба, просто потому, каким он был. Упорным. Непослушным. Будь жива его мать, она бы презирала меня за то, что я из него это не выбил. Она очень верила в полезность наказаний.
– Значит, мягкосердечным оказался ты.
– Как бы то ни было, да.
Пирос снова немного отпил чая.
– Ему было двенадцать лет, когда она умерла. Я всегда держал его рядом. Кроме того путешествия в пещеры. Когда ему шестнадцать было.
Он покачал головой.
– Надо было подождать. Но он хотел знать. Тогда он был очень любопытен.
Допив чай, Пирос поставил чашку рядом с собой и наклонился вперед, сплетя пальцы и опершись локтями о колени. Поставил подбородок на пальцы, а затем выпрямился и вздохнул.
– Я его предупреждал. Но он, в конечном счете, поступил так, как ему хотелось. Результат ты видел.
– Пещеры… опасны?
– Смертельно опасны, – сказал Пирос. – Там ядовитые испарения. Но там растет нечто, что очень ценят люди, живущие на другом краю пустыни. Собрать это и привезти к ним – большая прибыль. Так делал мой отец, его отец, а прежде них – другой купец, который передал это дело нашей семье.
– Но если в пещерах ядовитый воздух, как же добыть это вещество? – спросил Аларик.
– Живущие поблизости люди знают секрет, как собрать его и не умереть.
– Это какое-то растение, значит.
Пирос пожал плечами.
– Что-то вроде мха или минеральных наростов. Похоже, никто в точности не знает. Сложно изучать то, что существует в окружении ядовитого тумана.
– Значит… Рудд отравился.
Пирос покачал головой.
– Это было бы куда проще.
Глубоко вдохнув, он поглядел поверх костра вдаль, прищурившись, хотя там не было ничего, кроме темноты и звездного неба.
– Наверное, мне следовало тебе сказать, когда я пригласил тебя отправиться с нами, но это оказалось труднее, чем я ожидал. Тем не менее…
Он искоса поглядел на Аларика.
– Когда мы доберемся до соляных рудников, то будет еще одно путешествие, на несколько дней. Отправятся в него совсем немногие. Я. Ганио. И Рудд, поскольку он не согласится остаться с остальными.
Мы отправимся к пещерам и вернемся с изрядным грузом порошка, который будет у меня. Время от времени я буду давать небольшое количество Рудду. Под его влиянием, зная, что у нас есть хороший запас, он может начать настаивать, чтобы ты его попробовал. Если ценишь свою жизнь, не делай этого.
