Аларик жестко поглядел на Пироса.
– Но ты не испугался.
– Я очень многое в жизни повидал, – сказал Пирос. – И никогда не видел, чтобы от страха была польза. Сможешь вернуть меня обратно? Только не в пещеру, а снаружи.
– Я могу вернуть тебя в лагерь худых людей, в деревню у пруда или в таверну твоего брата.
– А на холм над пещерой?
– И туда тоже.
– Я должен знать, кто это устроил. И должен увидеть моего сына и Ганио, если они еще живы.
– Сборщики превосходят нас числом, – сказал Аларик.
– Безусловно, но на этот раз на нашей стороне – внезапность, – ответил Пирос. Тряхнул головой. – Они не могли сделать это сами. Принц не позволил бы им убить меня, если только кто-то не хочет встать на мое место, сделав ему более щедрое предложение. Вопрос лишь… кто?
– Ты подозреваешь?..
Пирос мрачно сжал губы.
– Кто-то, кто пришел с нами к источнику порошка, чтобы дело было сделано. И убить тебя, чтобы не оставить надежного свидетеля.
– Возможностей две, – тихо сказал Аларик.
– Действительно, – сказал Пирос. – Отнеси меня обратно, менестрель. Я должен знать правду.
– На небольшом расстоянии от пещеры, – сказал Аларик. – Так, чтобы оттуда видно не было.
Пирос кивнул.
Они крепко обнялись и спустя удар сердца снова оказались в пустыне, на северном склоне гребня, по которому они шли к пещере. Край гребня был чуть выше их голов, но они сразу присели. Пирос подполз повыше и выглянул. Махнул рукой Аларику, подзывая его.
Скальный выступ, под которым был вход в пещеру, оказался в дюжине шагов наискосок от них. Там стояли трое худых людей.
– У тебя нож есть? – прошептал Пирос.
Аларик покачал головой. Нож у него был, но остался в заплечном мешке в лагере худых.
– Тогда бери этот, – сказал Пирос, доставая из рукава длинный кинжал и подавая Аларику рукояткой вперед.
– Я не убиваю людей, – прошептал менестрель.
– Нужно только напугать. Призраки с кинжалами. Как думаешь, устоят они против такого?
Аларик взял кинжал. Пирос достал из рукавов еще два. Интересно, сколько у него их всего, подумал Аларик.
– Иди за мной, – сказал каравановожатый. Вскочил на ноги, перепрыгнул через гребень и побежал вниз.
– Убийцы! Убийцы! – закричал он.
Аларик побежал следом, крепко сжимая кинжал.
Трое худых поглядели вверх и завопили – пронзительно, будто раненые псы. Сбились в кучу, будто перепуганные дети. Из-за скального выступа вышли трое других и тоже завопили.
Пирос уже подбежал к ним.
– Лежать! – заорал он. – Лежать, псы, каковы вы и есть, мордой в землю! Посыпьте главы прахом и камнем и молите меня, чтобы я не исполнил правосудие, которого вы заслужили!
Он помахивал ножами, и Аларик, остановившись в паре шагов за его спиной, стал делать так же в надежде, что это выглядит угрожающе.
Худые стояли на четвереньках, трясущимися пальцами собирая с земли пыль и посыпая себе головы, но не переставая вопить.
– Молчать! – проревел каравановожатый.
Вопли прекратились, сменившись тихим плачем и кашлем.
– Кто приказал? – спросил Пирос, пнув ближайшего из поверженных по голове. Раз, другой. Ответом было молчание. Пирос полоснул стоящего на коленях кончиком кинжала по плечу, взрезав одежду и кожу. Потекла кровь.
– Отвечай! – крикнул Пирос.
Раненый схватился за плечо и застонал.
– Твой человек, – сказал другой. – Это твой человек.
– Ганио, – сказал третий. – Сказал, если мы это сделаем, вернемся в деревню. К нашим семьям!
– Сказал, что они нас примут, – заговорил четвертый. – Что порошок пойдут собирать другие!
Пирос быстро прошел мимо стоящих на четвереньках худых мужчин, и они не попытались остановить его, лишь смотрели ему вслед. Аларик обошел их подальше, раздумывая, сколько еще их будет удерживать ужас, пока они не поймут, что он и Пирос – не духи.
Ганио стоял под скальным выступом, спиной к двери, закрывающей вход в пещеру. У него в руках тоже были два ножа с длинными изогнутыми лезвиями.
– Значит, есть другой выход, – сказал он. – А яд – ложь.
Пирос покачал головой.
– Ты нас убил.
– Я так не думаю, – сказал Ганио и пнул ногой камень в сторону Пироса. Камень ударился в мягкий сапог каравановожатого, у края халата. – Вы из плоти и крови пока что.
