— Отважна наша Зенобия! Кто бы мог подумать, что эта красавица, которая, говорят, может заменить искуснейшую арфистку, у которой руки унизаны драгоценными браслетами от плеча до кистей, что она пойдет во главе войска! Должно быть, нам следует гордиться своей правительницей, но как бы мы не пожалели о ее храбрости. Говорят ведь, римское войско непобедимо…
Братья еще долго рассуждали о том, какая польза и какие невзгоды ждут их в связи с честолюбивыми планами царицы Зенобии. А Хайран вспомнил свои разговоры с индийским паломником в Каписе и стал рассказывать брату о том, как увлечен правитель великого Кушанского царства строительством буддийских храмов, настолько увлечен и занят этим, что ему и в голову не идут военные походы, и достояние всей страны с ее многочисленными богатствами он тратит лишь на служение Будде.
— Может быть, это лучше? — сказал Хайран. — Такое честолюбие, как у нашей Зенобии, может привести и к великим бедам. А зачем затевать войну, когда можно жить в мире и вести торговлю со странами всего света?..
* * *
Прошел год с тех пор, как Сфрагис переступила порог дома Байт. Она привыкла уже к своим обязанностям хозяйки дома, привыкла распоряжаться деньгами, которые давал ей Хайран, и привыкла к мысли о том, что она нужна и полезна Хайрану и что она ему как дочь. Как-то, вспоминая о Сидоне, о своем отце и злобной мачехе, Сфрагис сказала Хайрану, что ждет вестей от отца и надеется, что он сообщит, что им сделано для поисков матери.
— Как ты думаешь, Хайран, можно надеяться, что мать моя еще жива и найдется? Ведь не всегда рабы попадают в такие страшные условия, когда им приходится голодать и болеть. Ведь бывает и так, что условия жизни этих несчастных не так уж плохи… А от печали не умирают, не правда ли, Хайран?
— Как ты знаешь, Сфрагис, в моем доме только две рабыни — женщины в саду. Им совсем не плохо. Они сыты, не очень утруждаются, сажают цветы, приносят тебе розы в дом. Так можно прожить долгую жизнь. Если твоей матери посчастливилось, то она жива. Мне только странно, что за столько лет ей не удалось сообщить о себе. Может быть, она оказалась в какой-либо далекой стране, а оттуда невозможно передать послание в Сидон? Мне трудно ответить на этот вопрос. Я только думаю, что твоему отцу нужно интересоваться работорговцами и говорить с ними повсюду, где бы он их ни встретил. Может быть, кто-нибудь из них запомнил красивую вавилонянку, которую ему удалось продать. Если он продал ее с выгодой, то запомнил навсегда. Так устроен купец. Если ты уже способна написать письмо отцу, напиши ему обо всем этом. А я в свою очередь подумаю, чем тебе помочь.
Весь этот год Сфрагис очень усердно училась грамоте. Старый учитель-грек, который несколько лет обучал Байт, вел с ней занятия и нередко хвалил ее за усердие. Когда он давал ей задания переписать что-либо из Вергилия, переведенного на греческий, Сфрагис это делала особенно старательно, а потом, отдавая ему кусочек пергамента, исписанный греческим письмом, она выразительно читала на память стихи, чем приводила в восторг старика, большого поклонника великого римского поэта. Сфрагис понравилось предложение Хайрана, и девушка принялась за письмо к отцу, первое письмо в ее жизни:
Я приветствую тебя, отец из Пальмиры, прекраснейшего из всех городов. Я могу сообщить тебе, что в доме Хайрана я живу так хорошо, как никогда в жизни. Одно только прискорбно: я не застала Байт. Байт умерла от укуса змеи в городе Мерве, когда они возвращались в Пальмиру, чтобы сыграть свадьбу с Забдой. Великое горе в этом доме. Я застала Хайрана в большой печали. Он жил один в своем богатом доме, и ему не хотелось жить. Ты знаешь, отец, я приехала в этот дом, чтобы быть здесь служанкой, но Хайран сказал, что я буду ему дочерью, и я пользуюсь всеми благами его дома. Однако, отец, я не могу просить Хайрана тратить деньги на поиски моей матери, а ты обещал, что будешь искать. Я хочу знать, искал ли ты мою мать. Я хочу знать, что ты сделал, чтобы ее найти. А еще я хочу передать тебе совет благородного Хайрана: ищи знакомства с работорговцами и спрашивай у них о своей жене, о моей матери. Рассказывай им, какая она была в тот год, когда ее похитили пираты, и, может быть, ты найдешь ее. А если найдешь, я буду просить Хайрана взять ее в экономки. Я знаю, она согласится. Ведь тогда она будет жить рядом со мной, и все мы будем счастливы. А тебе, отец, не придется заботиться о нас. И мать твоих детей не будет тревожиться о том, что твое достояние потрачено на других, на нас. Я жду от тебя вестей».
