Пещеру заполнили стрелы огромных молний. Воздух затрепетал. Умирающие твари визжали, когда из тел их вырывало жизненную силу, а сами тела рассекало на части. У дальнего края пещеры остальной отряд покинул крышу здания, ближайшего к выходу, и оказался вынужден пробивать себе дорогу. Соларион бежал первым, как всегда. Раут отставал от него всего на пару метров; за Раутом бежали Зид и Фосс. Пока они мчались к туннелю со всей скоростью, на какую были способны, Фосс улучил момент и бросил один короткий взгляд назад, ища командира. Толком он его не разглядел. Он даже не очень-то понял, что он увидел. Там сзади так сияло, что оптика шлема с трудом компенсировала яркость. Но всё-таки ему показалось, что он видит сотни корчащихся тел, зависших в воздухе, и среди них фигуру, объятую ослепительно-яростным пламенем, которая выстреливала во все стороны огромные копья смертоносной энергии. Всё, чего эти копья света касались, взрывалось вихрями пепла.
Рассматривать что-то ещё времени не было. Остальные уже мчались дальше вперёд. Фосс развернулся к пещере спиной и бросился догонять. Точка эвакуации была прямо впереди. Но только какое теперь это имело значение? Хроно перестал отсчитывать время уже несколько минут назад. Всё, что теперь он показывал, это «-- : -- : --».
Место эвакуации выглядело, как сцена из знаменитого триптиха Гаудолери «После боя у Гадеса». Всё круглое пространство полости было буквально затоплено кровью и усыпано смятыми телами. Четверо членов «Когтя»: Зид, Фосс, Соларион и Раут – затормозили посреди гулкой камеры и остановились. Под масками визоров мрачно сжались губы. Шестого члена отряда среди всего этого смердящего месива не было. Пол стал липким от стынущего багрянца. Ближайшие тела выглядели так, словно их рвали на куски. Других, поближе к стенам, явно сожгли или расколошматили крупнокалиберными снарядами. Возле одной стены трупы лежали огромной грудой.
Однако самого Хирона нигде не было.
Прежде чем кто-то успел высказаться об увиденном, из туннеля за спиной донеслись шаги, и внутрь, спотыкаясь и еле передвигая ноги, вбежал измотанный Каррас. Арквеманн уже снова висел у него за плечами. Едва перестав бежать, Каррас тут же рухнул на колени и упёрся руками в пол. Вся поверхность доспехов на нём была усеяна щербинами, рваными бороздами и целой паутиной трещин. Правый наруч разбит весь. Остались только металлический каркас и чёрный слой искусственных мускулов. От боли Призрак Смерти только хватал воздух. Зид стоял ближе всех. Он присел возле командира:
– Клянусь примархом, Грамотей, не знаю, как ты это сделал, но хотел бы я постоять рядом и всё это увидеть. Ты ранен?
Каррас, поначалу не в силах произнести ни слова, просто отмахнулся, затем с трудом поднялся на ноги. Всё тело болело. Кости словно жгло огнём, а в мозг будто насыпали толчёного стекла. Только второй раз за всю долгую жизнь ему пришлось так использовать свою силу: не просто смести врага психическим огнём, но ещё и, добравшись до выхода из пещеры, обрушить туннель, ведущий от точки сбора один сюда. Это не много, но хоть на какое-то время генокрады перестанут их донимать…
…пока не найдут, как обойти завал и пробраться внутрь.
Это было опасно: так чрезмерно использовать силу, что стекалась со всех сторон из варпа. В голове бормотали нечеловечьи голоса, алчные и взбудораженные, что ждали с радостным предвкушением того мига, когда он потеряет над собой контроль. Больше подобного он слышать не хотел бы никогда…
– Где Хирон?
– Никаких следов, – ответил Соларион, – кроме этой кровавой бани. Он, должно быть, улетел в последнюю минуту.
Каррас понадеялся, что старый воин и на самом деле эвакуировался. Это бы всё объясняло.
«Что же до оставшихся… Все мы вернулись живыми. Но только ради чего, интересно?»
Каррас движением век отключил счётчик времени. Теперь от него никакого толку. Ряд чёрточек и двоеточий нагляднее, чем всё остальное, казалось, говорит «Ты проиграл!».
Каррас пересёк круглое пространство и встал прямо под вентиляционной шахтой – той самой шахтой, через которую они проникли внутрь всего чуть больше десяти часов назад, – и задрал голову. Там, наверху, виднелся крохотный кружок залитого светом звёзд неба. Десять часов. Он чувствовал себя таким выжатым… Это было не столько физическое истощение – космический десантник способен действовать в экстремальных условиях днями напролёт, если потребуется, – сколько усталость от сначала подавления, а потом почти непрерывного использования своих уникальных способностей, что едва не довело его до предела умственного. Последний бой заставил его выйти за этот предел. Теперь ему необходимо питание и долгий, непрерывный отдых.
