– И тени на стенах красивые, правда?
– Да… – прошептала Ксюнечка. Но взгляд у неё был печальный и отрешённый.
И вообще в первые три дня она почти не говорила. Только просила: “Почитай про обезьянку Тото”. Или: “Расскажи что-нибудь. Какую-нибудь сказку”.
И я ей рассказывала. Про Золушку, про Снежную королеву и про Спящую красавицу. Оказывается, я тоже умею рассказывать сказки. А не только папа.
* * *
Я сказала Ксюше: “Нам тут лежать долго, детка. Наверное, месяц”.
– Почему так долго? – её глаза наполнились слезами.
– Чтобы выздороветь окончательно. Но я тебе обещаю, что этот месяц мы проживём очень интересно и счастливо.
И я принялась составлять список: что нам нужно для жизни в этих условиях.
Прежде всего – прикрыть убожество этих стен. Для этого нужны старые детские книжки с весёлыми картинками, чтобы не жалко их было разорвать и развесить картинки по стенам – закрыть чёрные пятна от газосварки и дыры. Ещё нужны жёлтые кленовые ветки, ветки рябины с яркими гроздьями… Красивая клеёнчатая скатерть – замаскировать ржавую батарею. Так… Ещё нам нужен магнитофон с песнопениями отца Романа, медитативной музыкой и Джо Дассеном – всё наше с Ксюшей любимое. Ещё нужны надувные шарики, ножницы для вырезания, головоломки, фломастеры, альбом, краски и кисточки… И, конечно, букет цветов!
Вручила папе список из двадцати пунктов. На следующий день он всё принёс – кроме красивых жёлтых веток. Принёс почему-то зелёные. “Я же тебя о жёлтых ветках просила, – обиженно укорила я его. – Нам нужны яркие цветовые пятна в палате: яркие, солнечные!” – “Да я понимаю… Только нет ещё жёлтых веток – всё зелёное” – “А…”
– А я, ты знаешь, с того дня, как вы уехали, даже посуду ещё не помыл, – признался Гавр.
Я смотрела на него в полном ошеломлении: прошла ведь вечность! И он за эту вечность не успел помыть посуду?!
Но это для нас с Ксюнечкой – вечность, а для нашего папочки – три страшных дня, которые он метался между работой, больницей и магазинами: в поисках того, что ела бы, что пила бы Ксюнечка… Лишь к ночи возвращаясь в пустой дом, где его охватывала тоска… Но он тут же принимался собирать для нас сумку, стараясь не упустить ни одну из моих просьб.
В один из первых дней Гавр купил дюжину пакетов с оранжевыми собаками. И эти ласковые весёлые пёсики полтора месяца, изо дня в день, приносили Ксюше что-нибудь вкусненькое и интересное. На второй же день пёсик принёс чудесного слонёнка в мерцающем шаре. Казалось, слонёнок выступает на цирковой арене…
Маленький волшебный цирк лежал на Ксюшиной подушке. Она смотрела на него и медитировала…
* * *
В палате уже не так страшно. Закрыла чёрную батарею. Застелила яркими скатёрками стол и пеленальный столик. Чёрные пятна на стене замаскировала зелёными кленовыми ветками. На столе Ксюшины книжки, фломики… Складень с иконками. На тумбочке у Ксюшиной кровати – букет белых хризантем…
Конечно, не дом родной, но уже и не тюремная камера.
* * *
Невыносимо медленно тянулись первые три дня… После ввода сыворотки второе по тяжести мучение – это пить. Необходимость и невозможность пить.
– Она должна выпивать не меньше 600 граммов в сутки. Не меньше! Это – минимум. И столько же выделять.
– 600 граммов?! Это же три стакана!
– Да. Не меньше.
– Но она и три глотка выпивает с трудом…
– Давайте тогда не по три, а по одному глотку. Отпаивайте, отпаивайте её! Для этого мы вас и взяли сюда. А иначе – капельница!
Напоминание о капельнице вселяло в меня решимость.
– Ксюня, Ксюнечка, давай выпьем глоточек!
– Не хочу…
– Один глоток, единственный!
Папа принёс нам десятки разных соков.
– Виноградный, твой любимый, Ксюнечка.
Один глоток отопьёт – и в сторону: “Нет, не хочу”. “А вот яблочно-малиновый, Ксюнёк”. – “Нет…”
Но всё-таки “апельсин в чёрных очках” пришёлся ей по вкусу. По чуть-чуть, по капельке, и вот уже выпит маленький пакетик – стакан! Ура! Первая победа.
Веду учёт каждого глотка, каждой виноградины, каждого ломтика апельсина…
“Может, арбуз она будет есть?” – говорю папе. И папа тут же принёс арбуз, сладкий, сахарный! Ксюня как набросилась на него! Так сразу половину и съела. Это был настоящий прорыв, выход из окружения, из плотного кольца “не могу” и “не хочу”.
