И, что интересно, - удивляется Каштанов, - я так понял, что девчонки даже не очень испугались. Наверное, такие случаи в их жизни не очень необычное дело. И Юра тоже, хотя сначала немного обалдел (ведь если б я не крикнул “полундра”, непонятно что было бы, несчастный случай на производстве ?), но виду не подал и уже через пять минут мне сказал:
- А ты, - говорит, - что можешь для Наташки сделать?
Каштанов смеется: - пришлось и мне взять со стола бутылку какой-то чачи и ею доказывать своё хорошее отношение к Наташе. Причем Юра еще возмущался: - что-о ?! Вот, значит, как ты к Наташке относишься!.. А она, мол, о тебе еще отзывалась так хорошо!.. - Насилу его успокоил. Типа того, что мне тоже надо было какую-то вещь подороже разбить. - Чтобы, - говорит, - я видел, что ты ее тоже любишь.
Вообще, говорит Каштанов, мы там много посуды попортили. Жалко даже, все ведь непростое, не из магазина “Икея”, в общем. Зато Юрий Анатольевич были довольны - разрядка, как никак. Детант… - Каштанов снова смеется и смотрит на меня:
- Кстати, так я до конца и не понял, что это было.
- Что было - то было, - глубокомысленно заметила я, задумчиво глядя за темные и заиндевевшие от осеннего холода окна городского Макдональдса, в котором и происходил цитируемый разговор. - Достала она его на тот момент очень. Случайность - это знаешь что? Неожиданно проявляющаяся закономерность. Сказал еще Паскаль.
- Надо будет почитать, - кивает Каштанов.
Некоторое время проходит в молчании. - А я-то думал, что это все писатели выдумали, - после паузы замечает Каштанов. - Он, конечно, сила… Мощный человек, хоть и страшен.
Я поднимаю брови. Каштанов видит это и считает нужным добавить: - я думаю, - говорит он, - что разбитая посуда - это не простой вандализм, Юра хотел показать, что он очень страдает, а она этого не замечает, да? Он мне так и сказал: - я ради нее готов на все, и мне ничего не жалко. Даже вот этот сервиз старинный…
- Еще бы, - сказала я, - конечно, не жалко. Еще обкомовский сервиз-то, наверное, казенный. Чего его жалеть?
Каштанов поморщился, наивная птичка-колибри:
- Ну, это ты зря. Ему же за все платить придется, наверное ?
Я молчу. И тогда он говорит (Сам! Но - после паузы):
- Хотя… сложно сказать.
Так что проблески классового сознания у нашего маэстро есть, еще остались.
Но жизнь продолжается. Утро… Обнаженный Каштанов, что-то смущенно бормоча и натыкаясь на обстановку, удаляется в ванную. Я пытаюсь нащупать бутылку минеральной воды, которую поставила у кровати чья-то заботливая рука, но забыла открыть.
И тут, деликатно постучавшись, в комнату заглядывает какой-то очень большой мужчина из Юриной охраны, минуту молча наблюдает картину распада и говорит, чтобы мы собирались и выходили завтракать.
- Через час будут поданы машины, и мы поедем на экскурсию.
- Какую экскурсию ?.. - прохрипела я.
- Осматривать дачу Сталина.
- Чью дачу ?!.. - с ужасом переспрашиваю.
- Иосифа Виссарионовича Сталина, - повторяет охранник.
- Боже мой, зачем ?!..
- Так хотят Юрий Анатольевич.
Нет, в свете нашего недавнего “объяснения”, пьяного покушения на жизнь Наташи Д. и вообще всего предыдущего “экскурсия на дачу товарища Сталина” выглядит даже логично, но с похмелья… И я прошу меня оставить, говорю, что плохо себя чувствую, что я не хочу, что частная жизнь тиранов меня не интересует, но меня очень вежливо, но твердо просят “не разбивать компанию” - раз мы все едем смотреть, значит, все, и потом шеф сказал, что обратно сразу в “Мэдисон”, а на фазенду больше не заезжаем.
В общем, следующий кадр - я, с дикого похмелья, у обочины дороги сижу на каком-то камне. Укачало, естественно, дорога в замок людоеда - почти серпантин. Каштанов даже сделал фотографию, не знаю зачем. Я с похмелья, на фоне гор. Я ему потом много раз говорила: зачем ты меня снял, отдай негатив, но он только улыбался таинственно. Еще один Нестор-летописец. И знаете, куда нас привезли? Правда, на дачу Сталина. Нет, честное слово! Я-то сначала думала, что охранник ошибся. Перепутал что-нибудь. Там рядом еще какой-то крутой санаторий, кажется бывшего ЦК или хрен знает чего, и я по дороге подумала, что человек что-нибудь перепутал или оговорился по Фрейду. Но нет, не оговорился.
