Оторвав взгляд от фотографии, Аджап посмотрела на часы. Пора уже было идти к Попову. Она спрятала карточку в сумочку, причесала волосы и отправилась в контору Карамет-Ниязского участка.
Евгений Власович принял ее радушно, еще раз поблагодарил за помощь больному в Ничке, долго расспрашивал, как обживается она на новом месте, не нуждается ли в чем, нет ли каких нехваток в поликлинике…
Добродушно улыбаясь, пошутил:
— Наверно, после Ашхабада вы себя чувствуете так, будто угодили из рая — в ад?
— Вот уж нет, Евгений Власович! — торопливо возразила Аджап. — Я ведь внутренне подготовилась к любым трудностям и неудобствам.
— Все-таки Ашхабад — это Ашхабад…
— Жить там, конечно, легче и удобней. Зато здесь работать интересней!
Попов взглянул на нее с любопытством, и Аджап горячо продолжала:
— Понимаете, люди здесь какие-то особенные. Для них дело, которое они делают, — прекрасное и великое, потому и работают все самоотверженно, даже подвижнически. И я тоже ощущаю себя сопричастной этому великому делу.
— Не романтизируете ли вы нашу стройку, Аджап Моммыевна?.. Люди-то у нас встречаются всякие. В этом особенность и беда любого большого строительства.
— Я знаю, — кивнула Аджап. — Даже пословица говорит: в горах встретишь волка, в народе — вора. Я сама убедилась: попадаются среди строителей и проходимцы, которым ничего не дорого. Но сама стройка отметает их, как ветер — полову, она как бы подбирает людей по росту себе… Ведь у строителя Большого канала должен быть особый характер, верно?.. И когда видишь настоящих строителей, то и самой, хочется быть вровень с ними.
— Честное слово, Аджап Моммыевна, не примите это за лесть — но я слушаю вас просто с удовольствием.
Про себя Евгений Власович подумал чуть лукаво: ай, Бабалы Артыкович, знал, кого выбрать себе в подруги!.. До чего ж они подходят друг к другу, он и эта молодая, увлекающаяся докторша!
Пригладив пальцами свои густые брови, чтобы скрыть улыбку, которая готова была выступить на его лице, Попов добавил:
— Мне нравятся ваши горячность и искренность. Разрешите, Аджап Моммыевна, и мне быть откровенным с вами?
— Конечно, Евгений Власович!..
— М-м… Дело, видите ли, в том, что человека порой устраивает сама работа — и не устраивает место работы. И бывает, что строители обращаются к нам с просьбами: перевести их с одного участка на другой, где у них — друзья, родные… Ну, либо какие другие интересы. Мы обычно эти просьбы удовлетворяем: стройка-то одна, и, как известно, от перемены мест слагаемых общая сумма не меняется. Так вот, Аджап Моммыевна, если и у вас имеются свои «интересы», ну, там, в Ничке, или в Мары, или еще где-либо, то как бы вы ни подходили нам — мы вас можем отпустить. Конечно, при условии, что другое место будет в пределах строительства.
Аджап сразу догадалась, что тут не обошлось без вмешательства Бабалы. Мысль об этом была ей приятна. И она чуть было не выпалила: «Переведите меня в Рахмет!», но тут же вспомнила, что ведь в Рахмете есть уже новый врач, направленный туда министерством.
После некоторого раздумья Аджап сказала:
— Если честно, Евгений Власович, то я, когда нас распределяли, просилась в Рахмет. Но поскольку просьбу мою сочли, видимо, неосновательной и направили в Карамет-Нияз, то здесь я и должна работать. Ведь стройка-то, как вы сказали, одна, и заниматься своим делом здесь, я думаю, не менее интересно, чем в каком-либо другом месте.
— Вы это искренне, Аджап Моммыевна?
— А зачем мне играть с вами в прятки? Да, по некоторым причинам мне хотелось бы в Рахмет. Но мой долг работать там, куда меня послали. В Рахмет направлен другой врач, Аннакули Дурдыев, Умница, золотые руки. Ему бы везде были рады. Но он родом из тех мест… Пусть он и остается в Рахмете, Так будет справедливей.
— Вы сказали, что и у вас есть причины добиваться перевода в Рахмет…
— Добиваться я ничего не хочу!..
— Извините за неверную формулировку… Эти ваши причины, должно быть, тоже достаточно веские?
— Это неважно.
— Принципиальный вы товарищ Аджап Моммыевна. — Аджап не поняла, в осуждение это было сказано или с одобрением, а Попов, взяв со стола какую-то телеграмму, пробежал ее глазами и снова обратился к Аджап: — Значит, не желаете переводиться в Рахмет?
