Капля воды - крупица золота - страница 56

Взобравшись на высокую песчаную насыпь, Артык оглядел поселок. Внимание его привлек энергопоезд, стоявший на путях неподалеку от станции. Толстые провода тянулись от него далеко к горизонту, и вдоль них торчали, словно верблюды на привязи, длинношеие экскаваторы. Ковши их вгрызались в грунт, взмывали вверх, проплывали по воздуху в сторону, и из раскрытых их пастей, напоминавших луку верблюжьего седла, лились на насыпь потоки земли.

Прежде-то говаривали, думал про себя Артык, что ежели хочешь увидеть чудо, сотворенное аллахом, — погляди на горы. Нынче же, чтобы подивиться на разные чудеса, надо ехать на. строительство канала. Длинная рука экскаватора заменила, поди, тысячи дайханских рук…

Занятый своими мыслями, Артык не заметил, как к нему, с трудом вытаскивая сапоги из песка — словно из болотной топи, приблизился худощавый, неряшливо одетый мужчина в старой, приплюснутой кепке.

Мужчина тронул Артыка за плечо:

— Артык Бабалы!.. Какая нелегкая тебя к нам занесла?

Артык, вздрогнув, повернулся к мужчине, прищурился, силясь его узнать.

Лицо мужчины было все в пыли, глаза скрыты за темными очками… А нижняя губа чуть отвисла. По этой безошибочной примете Артык угадал в подошедшем мужчине Зотова и радостно, изумленно воскликнул:

— Иван Петрович! Дружище!..

Они знали друг друга еще с конца войны — Артыку довелось тогда работать вместе с Зотовым на строительстве первого Тедженского водохранилища. Зотов был старшим прорабом, а Артык, как районный уполномоченный, руководил колхозниками, присланными на помощь строителям. Они жили вдвоем в тесной комнатушке, но бывали там редко, целыми днями пропадали на стройке.

Тогдашняя стройка не похожа была на нынешнюю. Все ресурсы страны поглощала ненасытная война. На стройке остро ощущалась нехватка техники, запасных деталей, Зотов то и дело хлопал себя в отчаянии по бедру: какая это техника — старье, утиль, металлолом? Поскрипев день-два, механизмы выходили из строя, и, пока их ремонтировали, они торчали недвижно и мрачно, словно в ожидании приговора. Работать в основном приходилось вручную, землю к плотине таскали на носилках, возили на тачках. Люди выбивались из сил, а зачастую им и подкрепиться-то было нечем: то горячие обеды не поступали на участки, то хлеб… Тогда Артык брал с собой две грузовые машины, мчался в пустыню Чэче и набивал там за ночь по тридцать — сорок джейранов, ослепляя их фарами грузовиков. Оружия-то в ту пору у местных жителей не было, и джейраны стадами носились по пустыням…

Не понимая, почему вдруг замолчал Артык, Иван Петрович с беспокойством спросил:

— Ты что, не рад встрече?

Артык, очнувшись от своих раздумий, крепко обнял старого друга:

— Рад, еще как рад, Иван!..

Он произнес это имя с какой-то нежностью и тут же повторил его:

— Иван… Сколько у меня было настоящих друзей — Иванов…

Зотов посмотрел на него с опаской, боясь, что старик сейчас ударится в воспоминания. Так оно и случилось. На лицо Артыка набежала тень, он задумчиво проговорил:

— И первым я всегда называю Ивана Чернышова. Хочешь — верь, хочешь — нет, дорогой мой Иван Петрович, но тридцать шесть лет назад я стоял вот на этом месте с Иваном Чернышовым. В мае девятнадцатого года мы вышибли отсюда белых…

Зотов с удовольствием бы потолковал с Артыком и о прошлом, и о днях, проведенных на строительстве

Тедженского водохранилища, но его ждала машина, чтобы отвезти на пятый участок, он спешил и потому, видя, что рассказ Артыка может затянуться, с невольной досадой хлопнул себя ладонью по бедру.

Артык поднял брови:

— Ты что это, с комарами воюешь? Вроде нет их тут…

— Понимаешь… ногу иногда сводит.

— Лечиться надо, Иван. Да… Смотрю я вот на тот энергопоезд, а перед глазами — бронепоезд белых, разбитый, обгоревший. Он там же стоял. Наш снаряд разгрыз его посередке, словно бедренную кость. Как сейчас вижу — торчит из-под обломков ствол орудия, как загнутый кабаний клык.

— Артык, — перебил его Зотов, — может, мы вечером повидаемся, поговорим не торопясь…

— А я и сейчас не тороплюсь. Да… Стоим мы с Иваном Чернышовым, оглядываем искореженную снарядами землю, а он и говорит: «Вот кончится война, и край этот преобразится. Мирные годы станут годами великих строек. По тем вон рельсам, где скорчилась вражеская броня, помчатся пассажирские, товарные поезда — может, и электрические!.. Сейчас трудно даже представить, какие чудеса преподнесет нам мирная жизнь!»