Во мне закипает тихое бешенство. Слово в слово! Под копирку! Вот подлец! А я-то хороша! Таяла от этой лапши на своих ушах!
Готова спорить на что угодно, что в первом письме Вениамина Ларисе содержание было то же самое; ну разве что фото, возможно, было другое и электронный адрес не тот. Ведь, судя по тому, как легко и быстро Бармин прямо при мне создал электронный адрес, дело это нехитрое, и можно плодить эти адреса десятками и сотнями, если требуется.
Итак, буду придерживаться того варианта, что Веня был один на всех, что это один и тот же человек писал и Агате, и Ларисе, и мне. Двое из нас троих уже мертвы. И что тогда логически вытекает из этого? Пункт А: Вениамин и есть тот самый убийца, за которым я охочусь. Пункт Б: Вениамин, кажется, начал охоту за мной.
По спине бежит неприятный холодок. Получается, что преступник уже выбрал меня в качестве своей следующей жертвы? Прав был Гуляев, когда предупреждал меня не лезть в это дело.
«С другой стороны, — продолжает во мне гнуть свою линию какой-то упрямый бесёнок, — вот тут-то и появляется реальный шанс поймать убийцу. На живца».
«То есть на меня!» — вопит моё благоразумие.
«Ну и что? — твердит бесёнок. — Если соблюдать осторожность, то риск будет минимальным. Как говорили древние: «Предупреждён — значит вооружён». В отличие от других жертв, я уже знаю, что мне грозит опасность, а, значит, буду сверхосторожна».
Успокоив себя этой мыслью, я дожёвываю бутерброд и снова приступаю к своим непосредственным профессиональным обязанностям.
Повкалывав, как всегда, до пяти, я выхожу из офиса и останавливаюсь. Погода сегодня неплохая. Довольно тепло и дождя не намечается. Домой идти не охота. Я вынимаю из сумочки бумажку с адресом Берсеньевой.
Да, я правильно запомнила, что это совсем недалеко отсюда. Всего в нескольких кварталах. Пойду, осмотрюсь на месте происшествия, заодно прогуляюсь и поразмышляю.
Я не спеша бреду вдоль улицы в уже подкрадывающихся сумерках, разглядывая своё отражение в витринах встречных магазинов.
Взглянув в очередную витрину, я вдруг замечаю светлую «девятку», словно крадущуюся, настолько медленно она едет вдоль тротуара метрах в пяти за мной.
Я оглядываюсь, но в этот момент водитель даёт «по газам» и стремительно пролетает мимо меня. Всё это происходит настолько неожиданно, что я не успеваю рассмотреть человека за рулём и только потом, когда огни автомобиля скрываются за поворотом, соображаю, что следовало запомнить номер.
Светлая «девятка»! Уж не та ли самая, которая стояла у Агаты во дворе в ночь убийства? А не она ли сегодня утром торчала у моего подъезда? Убийца следит за мной? Но как он мог узнать, где я живу и работаю?
Сердце у меня бешено колотится от страха. Мысли путаются. Вот она, охота «на живца», в действии! Меня уже выследили, уж не знаю как. Когда убийца нанесёт свой удар? Каковы его планы? Мне нужно как можно скорее это выяснить.
Первый мой порыв — бежать домой, закрыться, спрятаться. Но, рассудив трезво, что, судя по всему, мой адрес уже известен, а сам убийца только что скрылся за поворотом, а значит, как раз именно здесь, сейчас, я в гораздо большей безопасности, чем у себя в квартире, я решаю продолжить прогулку в сторону дома Берсеньевой и попытаться выяснить что-нибудь новое об этом деле.
Наконец, я у цели. Сверяюсь с адресом: да, это тот самый дом. Квартира номер восемь. Это явно в первом подъезде.
Мысленно высчитываю окна восьмой квартиры. Вот эти три окна. В одном из них горит свет — в ноябре темнеет рано. Но ведь Пашка говорил мне, что в квартире сейчас никто не живёт!
По спине опять бегут мурашки. А если это убийца? Маловероятно. Думаю, он побоялся бы вернуться на место преступления ещё раз.
Во мне снова просыпается могучий сыскной зуд. Я должна выяснить, кто там находится. План действий созревает в голове мгновенно. Я вынимаю из сумки папку с бумагами: всегда таскаю с собой кучу разных бумажек, нужных и не очень. Потом достаю из футляра очки, которые я, обычно, надеваю только когда работаю с рукописями, потому что в очках я, как мне кажется, выгляжу этакой канцелярской крысой.
