Заказчик тут же сконтачил его с местным “республиканским” опером, интернационально-ушлым, “курирующим” местную контрабанду от Светлодарска и до Ясиноватой. Опер рассекал на новом “Гелендвагене”, время узнавал по “Ролексу”, а с внешним миром общался при помощи последней модели Айфона, то есть свое дело и свою клиентуру знал.
Уяснив задачу, опер не стал ломаться и на следующее утро в каком-то обшарпанном кабинете Назгул общался с водилой, который в тот день перегонял через договоренный с укропами коридор фуру паленой водки.
- Ну, был такой. За него нашему главному от самого Ташкента звонили. Чемодан дури тянул. Наше дело что? Баранку крути, а если проблемы, то звони кому положено - пусть между собой разбираются. С работой сейчас не густо...
- Как, где расстались?
- Под Опытным обстрел начался. Мы выскочили, но попали под мину. Десять ящиков осколками посекло. Четверть товара пропало, Колю - насмерть, а этому в бок влетело.
- Что дальше?
- Да ничего, он перевязался, в Курахово вылез со своим сундуком, а мы поехали на базу, сдавать остатки …
Курахово - Украина. Так что теперь придется поработать на той стороне…
Четверг, 20 июля
В ночь с пятницы на субботу по всем спецслужбам молодой интересной республики прошел мощный шухер. Патрули усилены, документы проверяют на каждом шагу. Особо присматривались к таким, как Назгул, спортивным парням среднего призывного возраста. Только к вечеру он узнал от опера, да и то под большим секретом, что из коттеджного городка под Ростовом какая-то отчаянная группа спецназовцев лихо умыкнула беглого украинского экс-президента2.
Информация подтвердилась уже на следующий день, правда, в изрядно отретушированном виде. Вся очередь на контрольном пункте, которую честно отстоял Назгул, живо обсуждала новость о том, что “укровское эс-бе-у” схватило дорогого Виктор Федорыча в Краматорске, куда он прибыл тайно, чтобы “возглавить сопротивление”.
История беглого лузера Назгула особо не интересовала. Да и “сопротивления” особого на украинской стороне он не видел. Но чтобы не привлекать внимания пришлось еще сутки сидеть в Донецке.
* * *
Путь через линию разделения был утомительно-унизительным, с мрачной безмолвной очередью и агрессивными бабками. Можно было, конечно, возвратиться в Ростов и прилететь окружным путем, но ему хотелось самому пройти путем неведомого Курьера, вжиться в его шкуру…
На украинской стороне корочка “майора МГБ ДНР”, естественно, не работала, но Заказчик снова подсуетился и через местную агентуру обеспечил Назгулу солидное удостоверение сотрудника “Красного креста”. При пересечении контрольного пункта, предъявленное вместе с паспортом Вороненкова, оно отлично сработало, “пограничник” скривился, но пропустил без досмотра...
Курахово - промышленный городок, вытянутый вдоль берега большого водохранилища. Один из перевалочных узлов, связывающих зону боевых действий с остальным миром. Оживленная автостанция - пульсирующий приходящими и уходящими автобусами “деловой центр” города. Здесь было суетливее, чем в ДНР, но как-то спокойнее. А люди “с той стороны” вычислялись влет. И не только по отличающемуся “дресс-коду”, за три года разделения манера одеваться в “новороссии” изменилась, но по глазам. Назгул хорошо помнил их с мамой ощущения, когда они впервые выехали из СССР “за границу”...
Но и здесь особенности местной жизни его интересовали в большей степени как специфика окружающей среды, в которой нужно вести расследование.
Первым пунктом была, естественно, автостанция, куда его домчал от Марьинки лихой таксист. Уличные видеокамеры Назгул даже искать не стал. В городке с двадцатью тысячами населения, даже будь они установлены, шансов на то, что записи, сделанные больше года назад, сохранятся, были равны нулю. Так что пришлось действовать старыми агентурными методами.
Начальницей автостанции оказалась крашеная блондинка лет тридцати, из тех, у кого “выйти замуж” становится всепоглощающей навязчивой идеей. Леночка, угостившись поднесенным шоколадом и выслушав строго дозированную порцию комплиментов, близко к сердцу приняла беду “офицера, служившего больше года за рубежом”, у которого по дороге из Донецка в Кировоград пропал любимый дедушка. Сокрушаясь вместе с “бедным Петей, которому в Курахово даже остановиться негде”, над бездеятельностью “бандеровской ментовки” и не скрывая желания заполучить на ночь “интересного мужчину”, Лена отвела Назгула в полутемную подсобку, где хранился немудреный станционный архив.
