— Хотите сказать, вы — неряха?
Кики вспыхнула. Ее нельзя назвать неряхой… Просто она много работает, и, честно сказать, не придает огромного значения уборке.
Ну да, дома у нее небольшой… творческий беспорядок. Повсюду валяются фломастеры, бумага, компьютерные диски с проектами, журналы, книги, кофейные чашки, видеокассеты… Под кроватью Кики однажды нашла упаковку из-под жареного арахиса, которая валялась там четыре месяца. Да, стремление к чистоте — не самая сильная черта характера, но, в конце концов, это ее дом, и никто не имеет права делать ей замечания, даже майор!
— Можете называть меня как угодно, — сказала она, пытаясь не наорать на трамвайного хама Раменского. — Я не надевала перчатки около года, и могу подтвердить это под присягой.
— Не торопите события, уважаемая. Вполне возможно, у вас все впереди.
— Вы хотите сказать, что это я убила его? — Кики решила высказаться прямо.
— Я пока ничего не хочу сказать. Кира Сергеевна, вы понимаете, что обстоятельства складываются, мягко говоря, не вашу пользу?
Нет, она ничего не понимала. Господи, как получилось, что она вляпалась во все это? От истории с трупом дурно пахло, и теперь Кики понимала, почему.
Они попытаются повесить все на нее. Так всегда бывает, не зря она смотрела столько криминальной хроники, в то время, когда нормальным девушкам полагалось заниматься сексом со своим парнем или мирно спать в собственной постели.
Убийство произошло в семь тридцать. Как раз в то время, когда она должна была приехать домой. Слишком тонко, слишком близко подошло к ней это убийство, не только в пространстве, но еще и во времени… Стоп! Но она приехала гораздо позже. Авария, слава тебе, Господи!
Авария.
Она приехала домой гораздо позже именно из-за аварии. Кики подняла на Раменского обрадованные глаза. На месте происшествия они проторчали больше двух часов. Значит, у нее есть алиби, нерушимое и неоспоримое, запротоколированное симпатичными гаишниками. В то время, когда Матвеева ударили статуэткой по затылку, она торчала на Каширском шоссе в присутствии нескольких свидетелей.
— У меня есть алиби, — заявила она с превосходством в голосе.
«Что, съел»? — прочел Раменский в ее взгляде.
— Что вы говорите? Послушаем, это очень даже интересно.
Кики со смаком поведала о ДТП на Каширке, еле сдерживая распиравшую ее радость. Майор мрачнел на глазах, и теперь снова казался стопроцентным тюфяком.
«Маленькая дрянь!» — прочла Кики в его взгляде.
— Коля, проверь информацию. Андрей — отойдем на минуточку.
Пока Раменский шептался с оперативником, Кики выкурила сигарету. Дрожь сотрясала все ее тело, сигарета плясала в пальцах.
Черт возьми, что происходит? Почему этот незнакомый тип был убит в ее доме, именно в то время, когда она должна была оказаться дома? Что это, случайное совпадение или хитроумный расчет?
Ее мысли прервал голос Раменского, в котором едва заметно вибрировали нотки разочарования. Атмосфера вокруг накалилась до предела, и Кики вдруг ясно ощутила, что чувствуют хищники, упустившие добычу.
— Кира Сергеевна, а теперь повторим все для протокола.
Весь следующий час Кики, едва шевеля губами, рассказывала эту историю в очередной раз, а Раменский с ехидным блеском в глазах в очередной раз задавал вопросы. Тем временем оперативник по имени Андрей дозванивался в ГАИ.
К полуночи все было ясно. И хотя Кики уже морально приготовилась провести ночь в камере, никто не стал ее задерживать. Видимо, тех гаишников все-таки нашли, и ее алиби подтвердилось.
Ее торжеству не было предела, и даже накопившаяся усталость отступила и поблекла. По крайней мере, на сегодня от нее отстанут.
Вскоре менты убрались, тело увезли, супружеская чета из соседней квартиры попытались было сунуться к Кики с расспросами, но она без зазрения совести вытурила их.
Наконец-то она одна! Но — в разоренном доме, насквозь пропитанном запахом крови, смерти и чужим сигаретным дымом. Кики устало села на ставший уже привычным стул посреди прихожей, вытянула ноги и, наконец, разрыдалась, закрыв лицо руками. Плакала она долго, сладко, выплескивая страх и панику.
И тут в дверь постучали. Она подскочила, рванулась к двери и приникла к дверному «глазку». На лестничной площадке в гуще темноты кто-то стоял, и Кики струхнула.
