В принципе, на каждую тонну водоизмещения можно было взять человека, как делал Колумб, отправляясь в свои знаменитые экспедиции, так что с полсотни человек на любом торговом суденышке расположились бы вполне вольготно, даже можно сказать — с комфортом.
— Лодок у вас много? — на всякий случай уточнил молодой человек.
Дядюшка Сэм пожал плечами:
— Достаточно. Считая вашу шлюпку — восемь. Плюс еще индейские челноки.
— Что-то я их тут не вижу!
— Приведем. Когда надо будет.
С помощью местного кузнеца — довольно понятливого малого с рыжей разбойничьей бородой и хитроватым взглядом — Громов несколько реконструировал фальконет, приспособив к нему мушку с целиком и массивную железную вилку, как на ручных пулеметах, только куда основательней и тяжелее, так что четверо мускулистых негров — носильщики — едва таскали модернизированное орудие от таверны на небольшую поляну, среди рододендронов и магнолий, где молодой человек, пользуясь избытком боеприпасов, упражнялся в прицельной стрельбе, используя в качестве заряжающего Тома. Фальконет мог стрелять гораздо чаще, нежели более тяжелая пушка, делал четыре выстрела в минуту — чего Андрей и добивался, а, добившись, был очень рад.
— Ты теперь завзятый артиллерист, Томми!
— Ох, масса Эндрю. Сказать по правде, я никогда не хотел убивать людей.
— Я тоже не хотел, — хмуро отозвался Громов. — Но — пришлось. Иначе б они убили меня и тех, кто мне дорог. А ну-ка, парень, прибьем сейчас вот эти жерди во-он к той сосне. Тут как раз шагов двести будет.
— А зачем их туда прибивать, масса? Забор хотите сладить?
— Не спрашивай — делай.
На жердях Андрей и оттачивал меткость, приноравливаясь к орудию, а заодно развивая глазомер. Кроме того, рядом, меж двумя туями — высокими, похожими на сосну, деревьями с мягкими иголками-листьями — по указанию Громова были приколочены доски, имитирующие корабельный борт, на которых, под руководством дядюшки Сэма и — иногда — Антуана — тренировались местные головорезы, парни, которым приход английских войск не сулил ничего, кроме виселицы. Среди них были и англичане, и французы, и немцы, даже испанцы и человек десять негров, естественно, беглых рабов.
Так продолжалось с неделю, точнее, даже дней десять, пока как-то вечером в комнату Громова не постучался француз с важным известием о том, что войско полковника Роджерса двинулось к океану. Часть солдат шла пешком по берегу, но большинство сплавлялось вниз по реке, в том числе — используя захваченные у ямаси плоты и лодки.
— Лазутчики донесли — англичане в двух днях пути отсюда, — Шкипер многозначительно постучал пальцами по столу. — Нам следует поспешить.
— У меня все готово, — пожал плечами Андрей. — Лишь бы появилось подходящее судно.
— Об этом не беспокойтесь. Полагаю, к ночи что-нибудь да зайдет. Мы выступим утром, как можно раньше.
— Опять море, — после ухода француза Бьянка со вздохом качнула головой. — Опять корабли, кровь…
— Милая, здесь нам оставаться нельзя, ты же знаешь.
— Я понимаю, — кивнув, баронесса прижалась к любимому. — Знаешь, Андреас, мне почему-то страшно. Словно бы все опять повторяется по новому кругу! Опять захватываем какое-то судно, опять поплывем неизвестно куда…
Громов с нежностью погладил девушку по плечу:
— У нас нет другого выхода, милая. В Испанию нам нельзя — мы враги для обеих сторон. Вздернут, разбираться не станут. А в Новой Англии мы постараемся отыскать старых друзей. Рамон Каменщик, Деревенщина Гонсало, Мартин с Аньезой… помнишь их?
— Да уж не забыла. Только где их искать? В Бостоне, в Плимуте? А, может быть, они сошли с корабля где-нибудь в Новом Амстердаме или вообще — в Филадельфии… Иголки в стоге сена! Впрочем, я понимаю, что выбирать не из чего. Или захват корабля, или смерть на виселице… а для меня — так и на костре, чего уж хуже? Дашь мне фузею или пистолет?
— Нет, милая. Уж тебе-то точно не придется брать судно на абордаж, — тихо промолвил Андрей. — А вот лодки в бурном море — не избежать, так что готовься.
— Я давно ко всему готова, мой дорогой, — Бьянка сверкнула глазами и неожиданно рассмеялась. — Кто бы мог подумать каких-нибудь два года назад, что баронесса Кадафалк-и-Пуччидо, бывшая владелица земель в Калелье, Матаро и Манресе, наследница знатного и древнего рода, вдруг окажется никем. Никем! И никому не нужной!
