– А куда?
– Есть тут у нас Главная улица, а то можно пойти на луг или к замку.
– Помнится, по пути со станции я заметил кабачок под названием «Швейцарский коттедж».
– Да. Это у канала.
– Тебя, я думаю, можно оставить на улице, пока я проглочу джина с тоником. Я с этим быстро управлюсь.
Но он отсутствовал все-таки почти полчаса, и теперь, умудренный многолетним опытом, я думаю, что он проглотил по крайней мере три порции.
А я слонялся возле дровяного склада поблизости, разглядывая зеленые водоросли в канале. Я чувствовал себя таким счастливым. Меня нисколько не озадачило появление Капитана – я принял это как факт. Случилось – и все: так между двумя дождливыми неделями вдруг выпадает отличный день. Произошло – значит, произошло. А пока что я раздумывал, нельзя ли соорудить из досок, валявшихся на складе, плот и спуститься на нем к морю. Канал – это, конечно, не река, но канал, безусловно, должен вывести к реке, а жили мы – как я уразумел из занятий по географии – на острове, значит, река рано или поздно непременно приведет к морю. Парус можно было бы сделать из рубашки, но вот где взять провиант для долгого путешествия…
Я был погружен в глубокие раздумья, как вдруг услышал голос Капитана, который, выйдя из «Швейцарского коттеджа», неожиданно спросил:
– Есть у тебя деньги?
Я сосчитал то, что у меня осталось от карманных денег за прошлую неделю, которые начальник пансиона выдавал нам по воскресеньям – наверное, потому, что в этот день все магазины закрыты и, значит, никаких соблазнов, даже кондитерская при школе и та по воскресеньям не работает. Но он и не представлял себе, какие сложные финансовые, операции проводятся в воскресенье: выплата долгов, насильственное получение денег взаймы, начисление процентов и перепродажа ненужного имущества.
– Три пенса и три монеты по полпенса, – сообщил я Капитану.
В те дни, когда стоимость денег была еще сравнительно стабильной, это была не такая уж маленькая сумма. Капитан вернулся в кабачок, а я принялся раздумывать, какая мне потребуется иностранная валюта для путешествия. Я решил, что практичнее всего будет, пожалуй, взять с собой восьмипенсовики.
– У хозяина не было сдачи, – пояснил мне Капитан, вернувшись.
В тот момент мне пришло в голову, что у него, видимо, кончились деньги, но когда он сказал: «А сейчас пошли в „Лебедь“ – пообедаем как следует», я понял, что ошибся. Даже моя тетка никогда не водила меня в «Лебедь»: она приезжала в школу с домашними сандвичами, завернутыми в пергаментную бумагу, и с термосом горячего молока. «Не люблю есть пищу, приготовленную чужими руками, я им не доверяю, – часто говорила она мне и добавляла: – Да к тому же в ресторанах такие цены заламывают – сразу видно: там люди нечестные».
Когда мы вошли в «Лебедь», в баре было полно народу, и Капитан усадил меня за столик в соседнем зале, который, видимо, считался рестораном, так что по закону я мог там сидеть. Я видел, как Капитан разговаривал с хозяином, и сквозь трескотню в баре до меня донесся его четкий властный голос.
– Две одноместные комнаты на одну ночь, – услышал я.
На мгновение у меня мелькнула мысль, кто же это будет ночевать с ним, но мой мозг тотчас переключился на более интересные вещи, ибо я никогда еще не видел бара и он приковал к себе мое внимание. Каждому, кто стоял там, было что порассказать, и все, казалось, пребывали в отличном настроении. Я вспомнил про плот и задуманное мною дальнее путешествие, и мне показалось, что я уже нахожусь на другом конце света, в романтическом городе Вальпараисо, и пирую с чужеземными моряками, пересекшими Семь морей [так называются северная и южная части Атлантического океана, северная и южная части Тихого океана, Северный Ледовитый океан, северная и южная части Индийского океана], – правда, все они были в рубашках с крахмальными воротничками и в галстуках, но, возможно, надо приодеться, когда сходишь на берег в Вальпараисо. Воображению моему помог разыграться бочонок на стойке бара, в котором, наверно, был ром, а также сабля без ножен – бесспорно, абордажная сабля, – висевшая в качестве украшения над головой хозяина.
