Сегодня сержант Коган виделся с «Вольтером», расспрашивал его, ничего нового и любопытного не узнал, но предупредил – звонить немедленно в случае малейшей подвижки со стороны его резидента. И «Вольтер» позвонил…
«Вольтер» сидел сейчас рядом с капитаном на потертом кожаном диване. Диван стоял в холле ресторана, в котором поэт любил проводить вечера. Разговаривающих никто услышать не мог – рядом никто не стоял, лишь мимо проходили, и холл заполняли звуки оркестра, вырывающиеся из зала. Швейцар в непременной ливрее тоже находился далеко, сидел возле входных дверей.
Преуспевающий поэт, невысокий, худощавый и очень подвижный, ерзал по складчатой диванной коже, курил, стряхивая пепел в кадку с пальмой, и рассказывал.
– Еще раз, дословно, – потребовал командир.
– Я должен завтра в семь сорок пять подъехать по набережной Мойки к Певческому мосту, остановиться там, мотор не глушить. Ко мне подойдут. Пароль «Простите, это у вас «форд» или «студебеккер», мне стало любопытно». Отзыв «Я и слов таких не знаю». Дальше делать то, что скажут. Ждать до восьми. Все. Еще спросил меня, на своей ли машине я приеду. Я ответил, что на своей, на том разговор закончили.
– Понятно, – капитан поднял глаза на огромную люстру с множеством подвесок, нависавшую над холлом. – Делайте, как велели. Сегодня ночуйте дома. Телефон ночью услышите?
– Я поставлю ближе к кровати, – заверил поэт, провожая взглядом проходящую по холлу женщину.
– Поставьте. Счастливо, – капитан поднялся.
– Э-э, – поэт проворно вскочил с дивана и ухватил командира за рукав. – Может, вы дадите мне оружие?
– Не беспокойтесь, Вольтер, мы будем близко, вам ничего не грозит…
Сев в «эмку», где ждал его возвращения шофер Егор, командир задумался – под холостое тарахтение мотора и шоферское молчание.
Любопытно… Не просто, а чертовски любопытно… Поэта его заграничные хозяева до этого использовали лишь в одном качестве – как поставщика информации. Информации стоящей, поэта приглашали в дома, где бывали партийные руководители, военные из старшего и даже высшего комначсостава. И если хозяева Поэта не расшифровали, что им подкидывают «дезу», то с их стороны неразумно и расточительно подключать агента к незнакомой ему работе, велика вероятность провала и его, и того, с кем ему придется работать. Нет других исполнителей? Или «Вольтера» задействуют как подстраховку? На случай, если, скажем, другие пути к отходу будут отрезаны? А цена успеха операции огромна и в бой бросают все резервы? Но какое прелюбопытное место назначили «Вольтеру»! Совсем рядом штаб ЛВО. Правда, невозможно утверждать, что именно он должен стать местом действия, а не какое-нибудь консульство, которых вокруг хватает. Провокацию тоже нельзя исключать. Там же рядом – Адмиралтейство, штаб флота. Если прибегать к оцеплению, надеясь таким образом сорвать планы врага, то оцеплять придется большую территорию.
Но самый главный вопрос на этот час, что делать с резидентом, курировавшим «Вольтера»? Он, так получается, единственная возможность что-либо разузнать о том, что готовится завтра возле штаба ЛВО. Если, конечно, задание, полученное «Вольтером», имеет отношение к сегодняшним диверсиям и покушению. Странным совпадением было бы, окажись вдруг, что не имеет.
Но если арестовать резидента, то на агенте «Вольтер» придется ставить крест. Правда, можно надеяться, что удастся перевербовать и включить в игру резидента.
На слежку уповать не приходится. Слежка за куратором «Вольтера», возможно, не принесет ровным счетом ничего. Значит, брать?
Командир принял решение…
Рядовой совслужащий, он же резидент французской разведки, тот самый, кто давал задания «Вольтеру» и получал от него информацию, жил в двухэтажном деревянном доме на Васильевском острове. Сейчас две комнаты, большую и крохотную, совсем чулан, перерывали работники госбезопасности. Испуганную жену совслужащего усадили на расшатанный стул в углу возле двери, предварительно добившись от нее рассказа о том, как муж взял саквояж, сказал, что ему надо отнести знакомому кое-какой инструмент, ушел и его до сих пор нет. Какой инструмент? Не знаю. Какому знакомому? Не знаю. Жена совслужащего производила впечатление очень глупой женщины или гениально играла таковую. С этим предстоит разобраться. А пока чекисты обследовали и обстукивали квартиру, проверяя, прощупывая каждую вещь, изучая каждый листок. Переворошили золу в печи – ничего кроме золы. «Муж жег какие-нибудь бумаги перед уходом?» «Да, – кивает супруга, – лишний мусор, говорит, сожгу». Еще одно подтверждение того, что резидент-совслужащий домой возвращаться не намерен. «Где его фотографии?». «В альбоме должны быть». «Вот альбом, ничего, пустые конверты, ни одного снимка с ним не осталось, только ваши фотографии».
