– Щас, щас! Невтерпеж, что ли?! – вдруг закричала Галка мужикам у бочки с краном, уже шумно требующим своего законного пива. – Ишь разорались, волосатое племя!
– А что случилось-то? – наконец надумала узнать у Нестерова «крановщица»…
* * *
Здесь никто их вместе увидеть не мог. Разве пацаны, которые гоняли голубей, но эти не в счет.
Если где и отдыхать сегодня мужикам с чекушкой, что они – если взглянуть со стороны – собой и представляли, то крыша – лучшее место. Здесь скупое ноябрьское солнце что-то еще дарило и хорошо дышалось прохладным, предзимним воздухом. У одного из слуховых окон стояло двое мальчишек, их свист сопровождал вылет наружу голубей. На чердаке, как раз возле окна стояла голубятня, так называемый «шарабан». Внизу, во дворе, местные жители сидели на лавочках, входили-выходили, качались на качелях, гоняли в футбол и чинили велосипед.
– Мне сегодня хватит, – отказался от третьего глотка капитан Шепелев. – Еще ночь не спать.
– Вольному воля.
Тот, кто сидел рядом с Шепелевым, прислонясь к трубе, был высок и худ. В его зубах блестели золотые и железные зубы, а на пальцах и запястьях синели татуировки. Глаза его сидели глубоко, словно боялись яркого света. Его худоба относилась к той самой черной худобе, которую понимающий взгляд разглядит по едва уловим признакам. То есть когда человеку не суждено уже располнеть, как бы много он не ел. Такое получаешь или от рождения, или от такой жизни, что способна перестроить любой обмен веществ.
– Говори. Какие там дела? – Того, кто сидел рядом с Шепелевым, звали Леонидом, а прозывали Жох. Он достал из кармана потрепанной кожаной куртки папиросу.
И Шепелев рассказал обо всех событиях сегодняшнего дня. Если бы кто-то узнал, что капитан госбезопасности открывает уголовнику служебные секреты, то сначала бы не поверил, а потом потянулся бы к кобуре. А Шепелев рассказывал. Потому что мало кому так доверял, как человеку по кличке Жох. Рассказывая, капитан и сам еще раз прошел по ступеням событий, проверяя свои выкладки.
– Вот, собственно говоря, и все, – закончил свой рассказ Шепелев.
– За призраками гоняетесь, веселая работенка, – улыбка Жоха блеснула золотом и железом. – Ты, понимаю, не за советом меня зазвал?
– Совет тоже не помешает, но нужна помощь. И не просто помощь, Леонид, а содействие.
– Может, ты меня и в легавые запишешь, на полное довольствие поставишь? – Жох щелчком отправил докуренную папиросу в полет до дворовой земли. Над головой захлопали крылья – голубь сделал над ними круг, не нашел ничего для себя интересного и улетел.
– Я хочу, – продолжил капитан Шепелев, – чтобы ты дал своим людям наводку на чужаков, пусть пошустрят по хазам, по притонам, по малинам, по чердакам, по баржам, по заброшенным домам, по пригородам. Меня интересую любые пришлые и подозрительные. Сам придумаешь какое-нибудь объяснение. Скажешь, например, легавые к нам внедряют человека, а под какой легендой неизвестно, надо его, дескать, вычислить на подходе.
– Ты же знаешь, как я добился авторитета в этом городе, – заговорил Жох уже без ерничества, – могу шрамы на брюхе показать. На этот раз, если ребята меня зарежут, то их правда будет.
– Понимаю, – Шепелев рывком поднял с железного кровельного листа. – Придумаю что-нибудь другое.
– Да сядь ты! – Жох взмахнул рукой. – Какие вы, легавые, нервные! Как фраера на первой ходке. Придумаю для тебя чего-нибудь, придумаю, но, может, не в таком размахе, как ты меня заряжаешь.
Леня-Жох сделал глоток из водочной бутылки, утерся рукавом.
– Слушай, капитан, а почему это для тебя так важно? Ну дождись, когда буржуйские шестерки провернут дельце и лови себе по следам. Чего гоношиться?
– Если б знать, что они задумали.
Жох хохотнул.
– Надо заслать маляву заграницу, так и так, мол, вы прежде Шепелеву предупреждение закидывайте, что придумали, может, он вас и не тронет.
В небе голуби крутили фигуры высшего пилотажа. Их подбадривал залихватский свист пацанов, которые стояли, опираясь на прутья высокой ограды, опоясывающей крышу.
– Вот ответь мне, капитан, – сказал Леонид по кличке Жох, – ты никогда не думал о том, чтобы срыть отсюда, из страны, как срывают из лагерей. Ты же знаешь лазейки. Смог бы ведь.
