Цилиндр, как известно, имеет два конца, нос и корму, бак и ют, если пользоваться терминологией древних земных мореходов. Бак занимает жилая зона с рубкой управления, затем следуют гимнастический зал с бассейном, большой салон, оранжереи и теплицы, шлюзовой отсек, мастерские и помещения для роботов, грузовые трюмы, дополнительные и основные резервуары для льда, реактор, ионные двигатели и дюзы. Это уже ют, и здесь жарковато, когда я включаю ионную тягу; значит, имеются все основания считать это место югом. А север, как вы понимаете, лежит в противоположном конце.
Итак, мы отправились на север и, покинув кабинку лифта, шагнули в главный салон. Здесь еще царила атмосфера праздника; потолок сиял голубизной земного неба, светились экраны, на главном табло горели какие-то сумасшедшие цифры – так покупатель (то есть я) оценил последний из представленных нарядов. Мы стояли, обнявшись, перед помостом, а вокруг нас суетились роботы, прибирая, полируя и отсасывая пыль. Странное чувство охватило меня; мне казалось, что с перерождением Шандры, свершившимся здесь, наши брачные узы окрепли и мы стали лучше понимать друг друга.
Я размышлял о прежних своих спутницах, о женщинах, с которыми вступал в супружество, – их было не очень много, но и не так уж мало. Чем-то мой нынешний союз отличался от всех предыдущих… Не тем ли, что Шандра была молода и я мог следить за ее взрослением и сопутствующими метаморфозами? Или тем, что она мне доверяла больше прочих, а требовала гораздо меньше? Доверие же – странный цветок: он взрастает постепенно и не расправит лепестков, пока не придет его пора… Я чувствовал, что в этот день мы сделали важный шаг друг к другу и что доверие меж нами окрепло. Шандра улыбнулась мне.
– Чем ты занимался “внизу”, милый? Она уже освоила торговый жаргон: “низ” означал Барсум, а “верх” – наш корабль, со всеми его четырьмя частями света.
– Томился ожиданием и видел глупые сны, – откликнулся я. – А в промежутках бродил по зоопарку. Я привез очень забавных зверьков, пушистых, с оранжевой шерсткой… Хочешь посмотреть на их голограммы?
– Не сейчас. – Она снова улыбнулась с самым загадочным видом. – Я бы хотела кое-что показать тебе… подарок от Кассильды, дорогой. Если ты не против, я на минутку зайду в спальню, а после… После – еще одна маленькая демонстрация… Только для тебя, Грэм!
Я был не против. Эта ее новая манера, попытка заинтриговать меня, тоже была даром Кассильды – как и словечко “массаракш” и то искусительное лукавство, что теперь ощущалось в ней. Я подумал, что занятия с Кассильдой привели к любопытному результату – видимо, Шандра сознавала теперь свое женское очарование. Не к этой ли цели стремилась Кассильда в своих уроках?.. Не эту ли тайну старалась раскрыть?..
Через минуту Шандра впорхнула в салон, и челюсть у меня отвисла. Вначале я решил, что она нагая, но в этот момент рот мой захлопнулся, и стук зубов, отдавшись под черепом, прояснил разом и зрение, и мысли. Она облачилась в полетный комбинезон – вернее, в нечто похожее, но не совсем адекватное и явно не подходившее для того, чтоб протирать сиденье в пилотском кресле. Телесного цвета шелк облегал ее как перчатка, спина и руки были обнажены, тонкая ткань подчеркивала изящные линии икр, глубокий вырез оставлял полуоткрытой грудь… Это было в своем роде совершенством – наряд, скрывавший все и в то же время намекавший столь о многом… Он, само собой, предназначался не для пилотирования и спортивных тренировок, не для приемов и танцев, но исключительно для соблазна мужчин.
– Нравится? – Кокетливо склонив головку, Шандра вертелась передо мной, словно балерина в большом фуэте. – Кассильда придумала! Помнишь свой первый подарок – там, на Мерфи? Я в нем занималась с Кассильдой – мы изучали науку жестов, телодвижений и поз, которые дарят женщине неотразимость… И Кассильда сказала, что если урезать там и тут, и взять ткань поблагороднее, и надеть туфли на высоких каблуках, то все мужчины сойдут с ума! – Шандра уставилась мне в лицо зелеными глазищами и призывно махнула рукой. – Ну как, Грэм? Права ли Кассильда? Или ты еще в своем рассудке?
