Являлась ли Шандра счастливым исключением? Мог ли я покинуть ее – пусть не на семьдесят, пусть на сорок лет – и надеяться, что не буду забыт, что она вернется ко мне, что наша любовь не сгорит в кострах прошедших десятилетий? Размышляя об этом, я испытывал мучительное раздвоение; чувства шептали мне, ‘что любовь неподвластна ни времени, ни пространству, но голос рассудка напоминал: ты, Грэм Френч, не лучший мужчина в Галактике. И не единственный! Найдутся и умнее, и добрей, и красивей; и все они будут порхать над цветком по имени Шандра. Долгие-долгие годы! Можно ли упрекнуть цветок, если он раскроет свои лепестки?..
Будь проклят мой прагматизм! И будь проклята моя память! Каково это – жить с такой женщиной? – спросил Шалмуназар… Иными словами – достоин ли я ее?
Ответ давала трезвая самооценка. Я знал, что умен, однако не гениален – у той же Жанны мозги были устроены лучше, чем у меня. Я добр – во всяком случае, не злобен, – однако не отличаюсь открытым и доверчивым нравом, свойственным Дафни. Я, безусловно, холоднее, чем пылкая Ильза с Каме-лота, и нет во мне той жертвенной готовности, что наполняла душу Теи. И я не романтик. Я человек, который просчитывает свои действия от альфы до омеги. Сравнение с женщинами, которых я близко знал, лишь оттеняло мои недостатки. Правда, в этом букете отсутствовало коварство – я никогда не оставил бы Шандру среди людей неприятных и непохожих на нее, в каком-нибудь мире, подобном Тритону или Сан-Брендану. Хватит с меня Йоко! К тому же Шандра ничем не провинилась перед мной и не заслуживала ссылки в монастырь. А Сан-Брендан, Тритон или тот же Барсум были б для нее монастырем; вряд ли в этих мирах к ней проявили бы интерес как к женщине.
Чего же я, в конце концов, боялся? Лишь одного: что за тридцать или сорок лет ей встретится мужчина более достойный, способный оценить ее и привязать к себе навеки. Навеки! Или на очень долгий срок, что для меня, скитальца и кочевника, равнялось вечности. Я был готов смириться с эпизодическими связями; с физиологией не поспоришь, и всякому нужна разрядка. Конечно, есть препараты, снимающие сексуальный жар, есть нейроклипы и программируемые сновидения; я сам прибегал к этим средствам, когда становилось невмоготу. Но лучший метод – традиционный. Пусть без особой любви, без нежности, без тепла, зато без химии и гипноза. Добрый старый способ… Если бы Шандра прибегла к нему, я даже не счел бы это изменой.
Нет, другое пугало меня! Я страдал и терзался, мучимый смутными видениями, призраками, что грозили отнять мою Шандру, едва я покину ее. Вот он, мой недруг, мой соперник, ненавистный белокурый принц! Нежный и ласковый, умный и властный, пылкий и романтичный… Кладезь всех мужских достоинств… Квинтэссенция мужества… Мечта одиноких женщин…
О, если б я мог отыскать Рай! Такое место, где Шандра была бы счастлива и где мужчины не слишком интересовались бы ею! Я не хочу сказать, что все они там святые или бесполые ангелы, но все же… В Раю не принято отнимать чужих жен. Мы совершили первый прыжок, затем второй и третий, оказавшись на дальних подступах к системе Пойтекса. Шандра, хоть и отягощенная своими думами, была, однако, ровной и спокойной, и я не слышал от нее упреков. Временами это тревожило меня; было бы легче, если б она закричала, заплакала или вступила со мною в спор. Но нет! Она ушла в себя, пытаясь разрешить проблему, которую я полагал неразрешимой. Мы были по-прежнему ласковы друг с другом, но кое-что в ее поведении изменилось – она не угрожала укусить меня, когда я впадал в дидактический тон. Огромная потеря! Ее шутливые угрозы воспринимались мной как знак доверия и любви, и вот их не стало… Надолго ли? Навсегда? Как-то раз она влетела в рубку с сияющим лицом. Я стоял у мониторов, беседуя с “Цирцеей”; мы разрабатывали касавшиеся Пойтекса прогнозы, подкрепленные обрывками радиопередач, которые уже улавливал наш приемник. Судя по всему, планета пребывала в мире; фракции конгресса бились лишь у микрофонов, без членовредительства и драк, число бастующих не достигало критической черты, союз неистовых матерей был в оппозиции, и за ним, а также за деклассированными и остальным подрывным элементом бдительно следила Служба Ленсме-нов. Она выполняет на Пойтексе множество функций, от полицейских до таможенных, и дня через три я рассчитывал связаться с ее терминалом и доложить о своем прибытии. Шандра бросилась ко мне, заслонив мелькающие на экранах строчки и колонки цифр.
