Ее глаза смеялись.
– Почему же мерзкая, Грэм? Разве предугадывать ход событий – это плохо?
– Излишняя расчетливость не относится к числу человеческих достоинств, – ответил я. – Ну а теперь скажи-ка мне, что я делаю, если все идет не так? Если я оказался не самым умным?
– Тогда ты начинаешь ана… да, анализировать! Ты стараешься найти причину неудачи и докопаться, что же было не так, отчего и почему. И когда ты это выяснишь, ты опять говоришь себе: какой же я хитроумный!
– Все хуже и хуже, – откликнулся я. – Ну и мерзавец, клянусь всеми Черными Дырами! И как ты живешь со мной, дорогая?
– Живу, потому что люблю. И потому что знаю: ты гордишься мной. Тебе нравится, если я замечаю разные разности… разгадываю все твои секреты… все-все…
Вид у нее был чрезвычайно довольный – как у ребенка, подглядевшего, где прячут варенье.
Я пробормотал:
– Выходит, я не могу утаить от тебя никаких секретов? Ни одной самой паршивой тайны?
Шандра склонила головку к плечу, многозначительно погрозила пальцем и сдвинула брови, словно готовясь прочесть мне лекцию. Что-то знакомое было во всех этих манипуляциях, но я не сразу догадался, что она копирует меня самого.
– Кассильда рассказала мне многое о мужчинах… и Файт, и даже мадам Удонго… Ты, Грэм, из тех людей, которые не любят хранить тайны. Ты слишком горд тем, что делаешь, и тебе нужна публика, чтобы похвастаться. А публика – вот она, перед тобой! – И она коснулась своей груди.
Ну и ну! – подумал я. Психоаналитик не хуже Жанны! И ведь она права! Взять хотя бы Жоффрея: я рассказывал ему о своей жизни, хотя аркон не внушал мне ни доверия, ни уважения. Но с кем еще я мог поболтать в бесплодной мерфийской пустыне?
И все-таки об одной из моих тайн Шандра не ведала. Я говорю о своих поисках; не то чтобы я делал из них секрет, но эта тема казалась мне неподходящей для обсуждения. Поймет ли Шандра, что мой Рай – совсем не тот, о коем ей толковали на Мерфи? Мой Рай пока что неосуществленная вероятность, и в этом смысле он реален, тогда как рай Корана или Библии всего лишь фикция, мираж, иллюзия для слабых духом. И мой Рай не имеет отношения к Творцу, к его пророкам, ангелам, архиепископам, арко-нам, ко всем неприятным личностям, что тиранили Шандру столько лет. Но будет ли это ей понятно? Затем я подумал, что мой стратегический план – тот самый, продиктованный прагматизмом – нуждается в корректировке. И если моя леди столь сообразительна, пусть она и корректирует его. Во всяком случае, ее совет не был бы лишним.
Я дернул Шандру за рукав комбинезона:
– Скажи-ка, девочка, а как я поступлю, если дела пойдут из рук вон плохо?
Как я выкручусь из ситуации почти безвыходной?
– Ты бы что-нибудь придумал, Грэм. Посмотрел туда и сюда, поразмыслил и отыскал что-то новенькое, неожиданное. Ведь ты – старый мудрый мужчина со Старой Земли! И ты не раз попадал в почти безвыходные ситуации… например, с Йоко… Вот глупая женщина! Самая глупая во Вселенной!
– Это почему же?
– Потому что захотела обыграть тебя. И что получила? Ссылку в неприятный мир, где металл ее дешев, где сама она не значит ничего и не может заниматься своей профессией. Разве не так?
Я должен был согласиться с этим. Йоко обыграла саму себя.
– И ты, принцесса, стала не слабым игроком – если вспомнить эпизод с мадам Удонго.
Она блаженно улыбнулась при этом воспоминании:
– Да, Грэм, мы с тобой два великих хитреца! Интересно, какие у нас были б дети…
– Если верить генетическим законам, они дали бы нам сто очков вперед, – произнес я и добавил:
– Жаль, что не представится случай это проверить. Шандра вздрогнула, словно получив удар. Мгновением раньше она улыбалась, в глазах прыгали чертики, лукавый взгляд поддразнивал меня, но миг прошел, и все переменилось. Лицо ее окаменело; еще не мертвое, оно уже не было живым.
– Что с тобой?
Я протянул к ней руки, но она отшатнулась.
– Разве мы не можем завести ребенка, если захотим? Ведь ты говорил, что можешь избавиться от бесплодия… А я могу зачать и родить… Это ведь безопасно… Не сложнее, чем удалить аппендикс… У нас превосходные хирурги в медотсеке… И “Цирцея”… Она столько знает… знает, как нужно вынашивать дитя…
