На мгновение возникла жуткая и одновременно сладостная мысль — приказать убить всех. И концы в воду, кто чего будет искать здесь, в аномальной зоне…
Нет! Нельзя! Сатанинское искушение. Человек создан по Образу Божьему и Подобию. Убить его большой грех. По приказу государя одно дело, а самовольно — грех страшный. Не убить, а убедить надо. К тому же поп не безнадежен.
Отдав указания, отец Василий отправился в катакомбный храм. Надо было помолиться перед встречей. Попросить духовного мира и разумения. Попросить грозного царя о молитвенном предстательстве у Престола Господа за него многогрешного.
Он вошел в холодный пещерный полумрак храма. Встал на колени перед алтарем. Полились привычные слова молитвы. Однако мысли были не здесь.
Отец Василий попытался сосредоточить ум на словах молитвы. Но мысли упорно бежали к предстоящему разговору с краснокутовским попом (отец Василий разил попа убедительными доводами), а то и вовсе улетали неизвестно куда.
Молитва не шла. И все же он окончил правило. Истово перекрестился, коснулся лбом холодного каменного пола, снова перекрестился и тут подумал, что надо бы спрятать Антиминс с Чашей…
Ничего он прятать не будет. Он не вор. Он будет свидетельствовать об истинном положение вещей в церкви.
Отец Василий вышел из храма. Но тут же вернулся снова. И взял с алтаря Антиминс.
Припрячу-ка я его в келье. Естественно, не ради того, что б спрятать, а ради более аргументированного разговора с краснокутовским попом.
Брошенная дорога представляла собой две колеи, выложенные бетонными плитами. Плиты местами отсутствовали, местами были расколоты и торчали отдельными фрагментами из земли. Но, тем не менее, это была первая довольно сносная дорога, после того как мы спустились с холма.
Мы быстро шагали вперед. Капитан рассказывал мне и отцу Ивану краткую историю дороги: мол, бывшая военная трасса на отдаленную и теперь так же брошенную станцию ПВО.
Не совсем ясно, каким образом дорога, из мира людей, с такой четкостью отобразилась здесь. Капитан предположил, что, возможно, всему виной мощное излучение, что давала станция ПВО.
Прямо по курсу, далеко за лесом, показались холмы (конечный пункт нашего похода). Холмы были огромны, еще больше чем в Алексеевке; целые горы! На их пепельно-дымчатых склонах виднелись яркие зеленые точки деревьев. Уже по этим точкам можно было представить размер холмов.
— Так какой же все-таки окончательный план? — спросил стражей отец Иван.
— План теперь полностью ясен и очерчен, дерево дало лист, — ответил Белодрев. — Пора вам его поведать.
Белодрев изложил план.
Все самое опасное стражи брали на себя. Нам, человекам, а вместе с нами Пестрому, надо было только войти в катакомбы и забрать у отца Василия церковное имущество. И если все будет идти, как задумано, нам ничего не угрожает. А вот стражи рискуют жизнью.
Капитан сказал об этом Белодреву. Белодрев ответил, что главное, это мы, человеки, и то, что мы должны сделать — остановить отца Василия. Все остальное неважно. Если они и погибнут под топорами народа гор, то с радостью уйдут на тот Берег. А вот если погибнем мы, все потеряет смысл…
Что ж, нам осталось только поблагодарить наших необычных друзей. Если б не они и Отшельник, то наш поход был бы обречен на полный провал.
Пока уточняли детали плана, впереди показалась маленькая фигурка. Она шла нам навстречу.
— Идет, — сказал Клен, — сын гор идет. Его зовут Топ. Он вспомнил свое имя, это хорошо.
— Друзья-человеки, — обратился к нам Белодрев, — встаньте-ка вы аккуратно вот за эти деревья. Что б сразу этого… гнома не смущать. Мы вас позовем.
Мы сошли с дороги и встали за ближайшее дерево. Особо не скрываясь. Отец Иван предложил присесть. Мы присели, но маскировка у нас все равно была слабой. Зато все было хорошо видно:
Вот небольшой человечек стремительно приближается к стражам. Глядя на человечка, мне хотелось улыбнуться — лилипут с большой головой в ярко красной шапочке, в каком-то нелепом театральном кафтане и сапогах.
— Одет как крепостной лакей при дворе богатого помещика, — заметил отец Иван, — это их отец Василий так одел? Или это их обычная одежда?
