— Потом поймешь, — задумчиво обронила я. — Таких людей, как он, лучше не иметь ни врагами, ни друзьями. С ними лучше не общаться вообще. Поэтому я решила, что ему не быть моим клиентом.
Даже если это на первых порах сулит доходы. Затем это будет сулить немалые расходы, уж я-то на этой публике собаку съела, — объяснила я напоследок.
— Ну, как знаешь, подруга, — обиженно пожала плечами Даша. — Я тебя с ним познакомила, думала, что оказываю услугу сразу двум сторона, а вышло… В общем, решай сама…
— Спасибо за понимание, — чарующе улыбнулась я.
Я не была уверена до конца, понял ли Борис, что я его разоблачила. Встречаясь с ним глазами чуть позже, я радостно кивала ему и улыбалась. Однако внутренне я находилась в полном смятении. Я не знала, что делать со вновь полученной информацией. Но совершенно очевидно было одно — этот человек не может и не должен стать кандидатом в президенты, а тем более президентом. Просто потому что он уголовник.
Я пока не совсем понимала, как мне действовать дальше и кто стоит за всем этим. Однако на сегодняшний момент мне предстояло тщательно перепроверить все контакты Мазурина-Дерябенко, выяснить, каким образом ему удалось получить новые лицо, имя, фамилию и биографию. И также подтвердить свои выводы относительно того, что к его продвижению в таком вот виде были причастны спецслужбы — иначе его бы уже давно прилюдно разоблачили. Это только в сказках бывает, что человек может попросту скрыться и «выплыть» где-то снова, начав свою жизнь с нуля по подложным документам. На самом же деле российские спецслужбы способны отследить при желании малейшее дуновение ветерка в жизни любого из граждан. А тем более, если он имеет отношение к государственной власти. Глупо думать, что они не могли раскопать столь пикантную историю у кандидата в Президенты.
«Чем он их подкупил, непонятно… Он же придурок. Форменный придурок». Впрочем, это было исключительно мое мнение.
… Увы, я ошибалась относительно своего умения маскировать собственные намерения. Мазурин все отлично заметил и понял.
Едва я вышла из конференц-зала, мне на мобильник поступил непонятный звонок. Взглянув на определитель, я не стала брать трубку — номер был незнакомый. Но после того, как сработал автоответчик, звонить перестали. Кто-то явно не хотел, чтобы разговор был каким-то образом записан. У меня сухие мурашки забегали по спине. Сразу стало очень жарко. Я буквально бегом пустилась по коридору и, добежав до окна, приоткрыла форточку, пытаясь поймать носом струю задымленного московского воздуха.
Мне снова перезвонили. Поняв, что мне нужно обязательно зафиксировать эту беседу, я отошла от окна, вынула из кармашка сумочки свой служебный диктофон, поднесла к телефону и только после этого нажала на «прием».
— Здравствуйте, Лариса, — сказал мне незнакомый мужской голос.
— Здравствуйте, с кем имею честь? — Вежливо осведомилась я.
— Вы меня не знаете, Лариса, — ответил все тот же голос. — Но Вы отлично знаете одного человека.
Нам бы не хотелось, чтобы Вы рассказывали кому-то о том, что Вы с ним знакомы.
— О каком человеке идет речь? — Строила я из себя наивную дурочку.
— Вы отлично понимаете, о ком речь, Лариса, — снова проговорила трубка. — Нам так же не хотелось бы, чтобы Вы выдавали кому-либо известную Вам информацию об этом человеке. Вы понимаете меня?
— Я Вас понимаю, — закивала я у трубки. — Но я все-таки не понимаю, что за человек, что за информация. Не могли бы Вы мне пояснить…
— Лариса, у Вас будут сложности, если Вы не последуете моему совету, — мягко настоял собеседник. — От Вас ничего не требуется. Просто сохраните все ваши догадки при себе, никому ничего не рассказывайте. И у Вас все будет в порядке… И у Ваших близких тоже, — для убедительности прибавил мужчина. — Еще раз искренне надеюсь, что Вы меня поняли. Всего хорошего, Лариса…
Трубка запиликала короткими гудками. Я поежилась. Я почему-то надеялась, что Мазурин сам будет звонить мне и угрожать. А тут незнакомый голос, достаточно корректный разговор, имен не называют. Словом, понимай, как хочешь и о ком хочешь. Мне стало по-настоящему страшно.
