Он послал за ними, отдал распоряжения насчет трупа, прибавил сумрачно:
- Не пиши ничего. Ее заново переписывать придется...- пошел к себе и, для пущего спокойствия, вернулся с полпути и взял историю с собою.
Вскоре он вызвал ее к себе. В кабинете у него сидела Зина, с которой он не хотел говорить без свидетелей.
-Как же ты могла ему десять кубов корглюкона ввести?- возобновляя прерванный разговор, наново приступился он к медсестре - заплаканной, трясущейся, но уже готовой к сопротивлению: в Петровском дорожили сестринскими должностями.
-Мне так врач написал!
-А может, она ошиблась? Лишний нуль поставила?..
Медсестра смолчала, но вышло это у нее так выразительно и враждебно, что было ясно, что она не даст выехать за свой счет и принести себя в жертву.
-Где она была вообще? Когда ты капельницу ставила?
-Написала и ушла. Я и сама удивилась: десять кубиков коргликона!..- Она произнесла это нарочито громко.
-Тише ты!.. Я вот тебя в стерилизаторскую переведу - чтоб ты там, а не здесь удивлялась!
-За что?! Я детей люблю!
-Вижу, как ты их любишь. Тебе и мальчишку, небось, не жалко?
-Как - не жалко?!- истошно закричала она.- С утра реву!- и заплакала в подтверждение своих слов.- Такой хороший мальчишка был! И никакой капельницы ему не нужно было! Сам бы выходился!
-Тут она права,- сказал Иван Александрович Ирине Сергеевне.- Ему если и лить что было, то воду водопроводную. А мы любим, где надо и где не надо, полный набор давать. Чтоб история болезни красивее выглядела. У него и пульс нормальный был, и давление. Если верить ей, конечно, этой Раисе Петровне. Ты ни с кем об этом не говорила?- спросил он Зину.
-Реаниматолога только спросила - про коргликон.
-И он что?
-Говорит, если убить кого хочешь, дай десять кубов...- Это она произнесла едва ли не со злорадством, понимая теперь в полной мере прочность своих позиций, но поспешила прибавить:- Но я это так, вообще, спросила. Не про него. Он про него не знает ничего...
-Ладно, иди домой...- Он высмотрел в окне Раису Петровну.
Медсестра насторожилась, боясь сговора за спиною.
-Я и посидеть могу.
-Сказано, ступай!- повысил голос Пирогов.- Послушаю, что Раиса Петровна скажет. С тобой ясно все...
Зина нехотя подчинилась.
-Не хватало очные ставки им устраивать,- пожаловался он Ирине Сергеевне. Той стало неуютно.
-А я здесь в каком качестве?
-Это пока не ясно,- солгал он.- Разберемся...
Раиса Петровна, ничего еще не знавшая, разразилась от порога заранее выдуманной ею светской ерундой и бессмыслицей:
-Совсем не выспалась: дежурство было хотя и нетрудным, но все же дежурством, и в себя никак не приду после поездки - перемена часовых поясов все-таки. Вы не были в Сочи?- благожелательно щурясь, спросила она Ирину Сергеевну, хотя еще не была с ней знакома.- Очень советую. Иван Александрович, я знаю, там бывал, но, помнится, лет десять назад? С тех пор там многое изменилось и, говорят, к лучшему...- Она подсела к ним с самым непринужденным видом и тут только заметила неладное.- Иду сюда, а сама думаю: что бы это могло быть? Сплю на ходу, а мысль в голове так и вертится... Случилось что-нибудь?
Иван Александрович поглядел на нее так, будто в первый раз увидел, и потупился.
-Произошло кое-что... Это вы писали?..- он протянул ей историю болезни.
-Почерк мой,- признала она.- Это тот совершенно очаровательный мальчик с грибным отравлением? Как сейчас его вижу. Он был в очень приличном состоянии. Они опятами отравились - видимо, ложными... А что? Не так что-нибудь?.. Я сегодня ушла немного пораньше: Тимоша просил утром банки ему поставить.
-Кто это с утра банки ставит?- не поверил и этому Пирогов.
-А он их любит! Два раза в день ставить приходится. Ему с ними дышится легче... Не верите? Давайте его спросим...
-Да нет уж. Его в это дело я точно впутывать не буду... Умер он. Ребенок ваш очаровательный.- Он словно нарочно тянул с известием: чтоб получше к ней приглядеться.
-Что вы говорите?!- всплеснула руками она, но прозвучало это так, как если бы она где-нибудь на улице услыхала о смерти шапошного знакомого: шума много, чувства мало, памяти еще меньше. Пирогов поморщился от ее неосознанной, хотя и старательной фальши.- И отчего же?!
