— Все, прощай! Ты меня не любишь, зачем мне такая жизнь? Скажи, за что ты разлюбила меня?
И Лизе приходилось полчаса клясться ему в любви, чтобы он вытащил голову из петли. Проделывал Николай это и при нас с мамой — мы гостили у них около месяца, и он успел показать свой трюк раза три. Мне это надоело, и, когда Николай в очередной раз сунул голову в петлю, я выбил у него из-под ног табурет… Николай издал такой душераздирающий, предсмертный вопль, что удивил меня, столько лет совать голову в петлю и тем не менее так испугаться. Хуже всех в этой истории пришлось сестре и маме, у них чуть не разорвалось сердце. «Разорвалось» — так принято говорить, что было точно, я не знаю, но валерьянку нести пришлось. Все это время Николай сидел на полу с петлей на шее и плакал — веревку я подрезал заранее. После этого я к сестре не ездил, хотя Николай нормальный парень и долго зла не держит. Позже он сам смеялся над собой, как он орал и плакал. Но в петлю голову больше не совал.
А между прочим деревня, где живет сестра, находится от Жердяевки, вернее, от того места, где она стояла, в двадцати пяти километрах…
Только вошел в квартиру, зазвонил телефон — Нина. И сразу начала отчитывать:
— Что, дождался? Выгнали? Говорила, не бросай журналистику. Кому ты будешь нужен после тюрьмы? Загубил жизнь и себе и мне. Дожил, вся милиция на ногах…
Костя!.. Ей-то зачем рассказал?
— Удивляюсь, как тебя еще не арестовали, — продолжала нудить Нина.
— Пока решили не трогать, отпустили домой сухари сушить, — и вот как получается, я сказал совершенную правду, а Нина просто взбеленилась:
— Шут! Я тебя ненавижу! Если не трудно, собери мои вещи. Костя заедет, заберет. И не забудь, отдай мою фотографию.
— Как я понял, ты ушла навсегда.
— Вот именно.
— Так зачем мне твоя фотография? Что я с ней буду делать? — Сознаюсь, мне хотелось сделать ей больно. — Я даже рад, что ты меня бросила.
— Почему?.. — она снизила тон, в голосе появилась растерянность.
— Дело в том, что я люблю другую и давно хотел тебе об этом сказать, но я боялся обидеть.
— Подлец!
На этом разговор прервался, кто бы подумал, что всего через год после начала наших отношений она будет бросаться такими словами. Как быстро она обабилась. Я начал собирать ее вещи, трусики, ночнушку, халат и прочие мелочи. Отдавать фотографию не хотелось, я долго смотрел на нее, вспоминая прожитые с Ниной дни. Милое, нежное, застенчивое создание — и все это улетучилось, словно осень унесла листья с дерева, обнажив рабски послушную папе дочку. Но по-прежнему обольстительно красивую.
Я переоделся в джинсы, футболку, кроссовки. Перед уходом заглянул в мамину поварскую книгу, ведь я собирался на ужин готовить курицу. Понравилось два рецепта:
«Отварная курица, жаренная в тесте с рисом.
Мясо курицы, сваренной в бульоне, отделить от костей, порезать на порции. Каждую порцию обмакнуть в тесто (замесить из муки, масла, воды, водки, сахара, соли) и опустить в кипящий жир. Вынимать, как только зарумянится. Подавать с рисом».
«Фаршированная курица, за 25 минут.
Тонко нарезать ливер (печень, сердце, желудок) и окорок. Истолочь булку. Нарезать петрушку и чеснок. Смешать все вместе с рублеными яйцами. Посолить, поперчить. Нафаршировать этой смесью курицу. Зашить. В скороварке вскипятить подсоленную воду вместе с овощами, сельдереем и луковицей. Положить туда курицу. Закрыть кастрюлю и варить курицу 25 минут. Подавать на блюде, обложив овощами».
Но прежде чем выйти, я решил проверить, не следят ли за мной, и, прячась за занавесками, осмотрел сначала двор, а затем улицу — у нас квартира с окнами туда и сюда. Через некоторое время глянул снова — не изменилась ли обстановка. Дело в том, что с самого начала мне до конца не верилось в правдивость происходящего — не собираются ли они меня разыграть. Поиздеваться, пока я в их власти.
Эти мысли не покидали меня даже тогда, когда пришла Ольга и мы сели ужинать — курица у меня получилась отменной, я выбрал для готовки фаршированную, и она отлично гармонировала с сухим красным вином.
В десять вечера я не вытерпел и решил сходить в ресторан, где работал охранником, посмотреть, как там отреагируют на мое появление. Если верить словам Сергеева, меня никто не увольнял и вообще все в ажуре. Я сказал Ольге, что отлучусь на часик, и заказал такси.
