– Арфист мертв. Эвальд убил его.
– Сын Коэннаха.
– Послушай меня. Сейчас или никогда. Люди ждут тебя…
– Арфист мертв.
– Кервален, неужто ты оглох? – И слезы заструились по лицу Кэвина. – Я вернулся за тобой.
Нэаль стоял на коленях в пыли. И Барк, подойдя сзади, положил свои большие руки Кэвину на плечи. Уже собрался почти весь хутор, и люди продолжали подходить – одни стояли, другие опускались на колени, а последние приближались так бесшумно, что тишина сгущалась в ужасном, напряженном ожидании.
– Скажи мне, где и когда, – попросил Нэаль. – Расскажи мне все с самого начала.
– Время от времени… – Кэвин отдышался, опустив руки на колени, – мы встречались, сын Коэннаха и я. Фиан Финвар. Сначала на дороге, когда я ушел вслед за ним. Потом мы простились. И он лишь посылал мне весточки – как у него шли дела и где. Он провел зиму в Кер Велле, как и собирался, а я – я собрал старых друзей, мой господин, знакомых тебе людей. Я не терял времени даром – на дорогах и в холмах, и в излучинах реки: я был в Донне и в Бане, и в прочих подобных местах, я посылал людей в Кер Лел.
– …Сбирая их моим именем?
– А что иное смогло бы их поднять? Да, твоим именем. Но мы вели себя тихо, господин, и немногое совершили во имя твое, получая вести от арфиста из самого Кер Велла, когда ему удавалось пересылать их нам. А потом он покинул замок – бежал, и Эвальд шел по пятам за ним, потом пришло известие, что он мертв, убит, а Эвальда не стало позже – он погиб лишь сегодня утром. Наш человек проезжал мимо его лагеря и принес известие, что люди Эвальда считают его мертвым, опасаясь сообщить о дальнейшем… при такой грозе… – Кэвин перевел дыхание и снова схватил Нэаля за руки. – Сегодня днем они вернутся в Кер Велл обездоленными и лишенными вождя; Кер Велл снова твой. Теперь ты не можешь отрицать этого. Люди готовы идти за тобой – Фиграл и Кадок, Друв и Оган, и многие другие…
– Ты не имел права! – Нэаль стряхнул с себя руки Кэвина и встал, расправил плечи, расчищая вокруг себя пространство, и замер под напряженными, изумленными взглядами собравшихся – Лонна и других. Он обернулся, чтобы посмотреть на Барка, навстречу завывающему и хлещущему ветру, от которого слезились глаза. И наконец он вновь перевел взгляд на Кэвина, который взирал на него снизу вверх, израненный и потрепанный, покрытый такими шрамами, от которых его уберег бы хутор, не знавший никогда войны, и сердце Нэаля содрогнулось, и покой покинул его безвозвратно. То был не удар грома, хоть раскаты его и были слышны, то было внезапное прозрение, что жизнь и смерть шли в мире без него, что люди жаждали того же, что он сам когда-то любил. Нэаль почувствовал себя обделенным, ибо в грозовых сумерках все показалось ему менее прекрасным, чем прежде. Вокруг хутора лежала мгла, которой он прежде не замечал. На лицах обитателей виднелись пятна и изъяны, которых раньше тоже он не видел. И слезы хлынули из его глаз, и ветер сдувал их со щек.
– Ну что ж, нам пора в путь, – промолвил он и помог Кэвину подняться. Непросто было посмотреть в глаза остающимся, но он должен был это сделать – взглянуть в спокойное лицо Барка, чью рыжую гриву трепала буря, и на Эльфреду, чьи золотые косы оставались неподвижны даже при сильнейшем ветре, на Шелту и непоколебимого Лонна, на Скагу, чье узкое личико за прошедшие годы оформилось уже почти в мужское.
– Мне надо позаботиться кое о чем, – сказал им Нэаль. – Как волку и лисам, пришло свое время. И ланка ушла. Теперь в холмах они будут охотиться друг на друга.
– Тебе понадобится пища, – промолвила Эльфреда.
– Если вы позволите, – прошептал Нэаль и взглянул на Барка, – если вы позволите… Банен…
– Не сомневаюсь, что она понесет тебя, – ответил Барк. – А если она согласится, то пусть делает, что хочет.
– Мне нужен мой меч, – сказал тогда Нэаль и отвернулся, не в силах больше смотреть на Барка и Эльфреду. – Пойдем в дом. – Он обхватил Кэвина за плечи. – Там есть хлеб и эль.
И они пошли. Слева от Нэаля оказался Скага, а справа – Кэвин, и он положил свою левую руку на плечо Скаге, но юноша опустил голову и ничего не сказал ему, совсем ничего, а гром все грохотал над хутором, и ветер срывал охапками молодые листья с дуба.
