– Человек, – причитал он. – О человек!
И тут подошли остальные – и Кэвин, и Барк, и Эльфреда, и все другие.
– Вот, – промолвил Нэаль, соскакивая со спины Банен. – Садись, Кэвин. Ты устал.
Кэвин упрямо отказывался, но после долгих препирательств Нэаль все же подсадил его на лошадь и взвалил на собственные плечи мешок с провизией, приготовленный для них Эльфредой. Он поцеловал ее в щеку и пожал руку Барку. Он оглядел всех подряд, но черты их лиц словно отдалялись, ускользая от него, унося с собой его привязанность, – и Нэаль не знал, как удержать ее.
– Скага, – произнес он, не досчитавшись одного. – Где Скага?
Все принялись оглядываться, но юноши нигде не было видно.
– Он был со мной, – сказала Шелта, – всего мгновение тому назад.
– Он грустит, – заметил Лонн.
И Нэаль лишь тяжело покачал головой, все понимая.
– Пойдем, – сказал он Кэвину, поправляя ремни мешка у себя на плечах. – До свиданья, – промолвил он. – До свиданья.
– Прощайте, – ответил Барк. – Благословил бы вас, да что мои благословения.
И тогда Нэаль повернулся и зашагал рядом с Кэвином, восседавшим на Банен. Ветер обрушился на них, но из черных туч так и не упало ни капли дождя. Трава и нежные колосья лежали волнами, и в небесах то и дело вспыхивала молния. Нэаль оглядывался не один раз и махал рукой, но фигуры людей становились все туманнее в шквалах урагана, налетевшего на хутор. На душе у Нэаля становилось все тяжелее и тяжелее, и ноги словно налились свинцом.
– Берегись, – прохныкал тоненький голосок с вершины холма справа от него. – Берегись. – То был Граги, сидевший на камне, среди моря бушующей травы. – О человек, в этих тучах необычный дождь.
– Что за дрянное создание, – пробормотал Кэвин.
– Будь добр, – заметил ему Нэаль. – О Кэвин, говори лишь добрые слова.
Но Граги уже исчез, и камень опустел. Банен тряхнула головой и принюхалась к ветру.
– Послушай, господин, она выдержит двоих, – сказал Кэвин. – Садись со мной.
– Нет, – ответил Нэаль. В последний раз он оглянулся, но между ним и остававшимися уже вздымался холм – он помахал рукой, но этого уже никто не видел. Отчаяние и одиночество охватили его, ветер швырнул в лицо ему пыль, и, на мгновение ослепнув, Нэаль принялся тереть глаза, не останавливаясь. Прочистив их, он снова обернулся, щурясь при порывах ветра.
Изгородь еще не должна была скрыться из виду. Но теперь вокруг была только бушующая трава.
– Кэвин, – промолвил Нэаль. – Изгородей не видно.
Кэвин оглянулся, но не проронил ни слова. И снова Нэаль протер глаза, чувствуя в костях пронизывающий холод, так, словно ветер наконец-то пронял его. «Кэвин нашел дорогу назад, – подумалось ему, – Кэвин пришел, как арфист, даже не догадываясь, как это трудно, из-за того что ему нужен был я». И вдруг его охватило нетерпение, тупое и слепое нетерпение вернуться к миру, увидеть Огана, Дру и всех других, кого он знал, – кровавые имена кровавых лет, его лет с королем…
В Кер Велл, домой, что бы от него там ни осталось…
– Нэаль! – послышался с холма ломающийся голос, заглушаемый ветром. – Кэвин! Нэаль!
– Скага, – догадался Нэаль, и сердце у него перевернулось. – Нет, Скага, нет!
Но мальчик уже бежал к ним – мальчик? Нет, то был почти мужчина. Он сбежал с холма и догнал их – и ребра его ходили ходуном, так он запыхался.
– Вернись, – сказал Нэаль, встряхнув его за плечи.
– Я пойду с тобой, – спокойно ответил Скага, – господин.
И Нэаль обнял его, ибо больше ничего не оставалось делать. Кэвин слез с Банен и обнял его тоже.
И дальше они пошли, спускаясь меж холмов, – Кэвин в основном верхом, а двое других вприпрыжку рядом.
– Мы встретим их у реки, – сказал Кэвин. – Там.
