– Быстрее за свадебный стол сядем, – весело закончил фразу комбат. – Так я прогнозирую, старшина, нет?
– Так точно, – согласился Заходько. – Хорошо бы!
– Как сильно мы сказали! – восхищённо восклицает комбат. – Молодец, старшина, понял главную нить. За неё и держись!
– Есть, за неё держаться, – козыряет старший прапорщик. – Разрешите приступать?
– Приступайте, товарищ дирижёр, – разрешает комбат. – Приступайте.
Заходько, чётко поворачивается, и отходя решительно напевает:
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Ла-ла, ла-ла…
Именно на эти ла-ла-ла, вдруг наложилась другая совсем музыка.
Негромкая, но чёткая и понятная… Издалека. Как эхо из поднебесья…
Словно музыканты в улетевшем вертолёте свой марш на прощание взыграли… Изумлённо глядя в небо, все трое замерли, как и другие военнослужащие батальона.
Заходько болезненно затряс головой:
– Что это такое? Это… мираж?!
– Ага, похоже доигрались… – машинально оглядываясь, осторожно произносит комбат. – Но это временно. Это пройдёт. Галлюцинации на почве патриотизма… наверно.
– А я подумал, что это у меня только одного такие слуховые сдвиги. – Замечает начштаба.
Прислушиваются уже все.
Марш звучит не вообще, а всё сильнее, всё громче…
– Не может быть… – от чего-то сжавшись, шепчет Заходько… – Она точно приближается…
– Это несомненно коллективные глюки. Когда очень чего-то хочется, – монотонно, с расстановкой, словно в трансе, поясняет комбат. – Или чего-то очень ждёшь… Такое бывает. Феномен психики. Я зачёт когда-то сдавал. Так все НЛО видят, когда очень хотят, или видения какие у гадалок… – Наконец с сомнением всё же крутит головой. – Нет, похоже не глюки. Музыка действительно приближается! Я слышу. Приближается!
– Чшшь, тихо! – останавливает все разговоры Заходько. – Они вернулись!
Марш «Амурские волны» тем временем звучит уже вполне явственно и чётко. Где-то уже рядом звучит, и близко. Офицеры и остальные военнослужащие недоумённо переглядываясь, все вместе поворачиваются на нарастающие звуки. И правда, именно там, в воротах КПП, как и догадывались – хоть и не верилось! – появляется марширующий, только что улетевший оркестр. Материализовался!! Как так?! Тот самый, полувоенный, с той самой дирижёршей, с теми же сверкающими золотыми зайчиками инструментами… От избытка чувств явно переполнявших музыкантов, марш звучит совсем весело, игриво. В жанре фривольной польки…И в глазах музыкантов это видно, они блестят и радостью, и задором, и хохмой. Очень хорошо музыканты понимают, какой фурор собой произвели. Этому и радуются.
Идут…
На глазах изумлённого батальона, который уже весь на встречу высыпал, собрался, оркестр, ведомый дирижёршей, приблизился, чётко подошёл, исполняя «дежурный» марш, и чётко же, по отмашке дирижёра смолк. В повисшей тишине, дирижёрша делает шаг к комбату, и как на пионерской линей, торжественно, звонким голосом старшей пионервожатой говорит:
– Товарищ майор, оркестр вашего батальона… прибыл к… на место службы. Домой!
Нарушая изумлённую тишину, где-то далеко за периметром коротко гуднула машина, тявкнула собака…
Начштаба кашлянул, приводя комбата в чувство.
– Так вы же… улетели! – ещё не веря, произнёс он, кивнув на небо.
– Да, – ответила Натэлла, дирижёрша. – Но ваш командующий просил вам передать, что это была тоже шутка. Его шутка, тоже военная… С его стороны. Ответная. 1–1 счёт, он сказал, получился, боевая ничья. И его личный всем привет.
– Значит, это была только шутка! – наконец доходит до комбата. – 1–1, он сказал. Шутка?!
– Ур-ра! – подскочив, взревел старший прапорщик Заходько. – Это была шутка… Ур-ра!.. Шутка! – И никого не смущаясь, бросается к своей Натэлле. Оркестр тут же принимается исполнять «Туш». Но трубач Мнацакан, оборвав оркестр, сольно играет тему «Свадебного марша», к нему присоединяется тромбонист Пётр Ильич, потом, конечно, баритон, барабан, и все остальные инструменты.
– Ну вот, теперь всё вроде в цвете!.. – глядя на счастливых влюблённых, и на оркестр, и на улыбающихся сослуживцев, светло вздохнув, заключает комбат. – Да, именно в цвете!
Хорошо, когда в цвете!
Хорошо, когда всё хорошо.
