– Старший прапорщик Заходько!
Заходько всегда слышит свою фамилию. Где бы, в общем, не находился. Просто феномен слуха у человека какой-то.
– Я, товарищ комбат.
– Ко мне! – требует комбат.
– Есть к вам, – отзывается Заходько, и придерживая рукой фуражку на голове, бежит к офицерам. Подбегает, лицо спокойное, китель на груди топорщится…
– Палатку не разбирать, – начиная с отвлечённого, строгим голосом приказывает комбат. – Понадобится! – Переходит к главному. – Значит так.
Назначаю тебя ответственным за создание нового оркестра. Будешь по совместительству и старшиной и дирижёром. Как думаешь, справишься?
– Какие дела, товарищ майор! – удивляется вопросу Заходько.
Подчёркивает. – Был бы приказ! – и неожиданно хвастает. – А я уже и ноты кое-какие на память выучил… Як знал! Вот, смотрите: до, ре, ми, фа…
– А что это у вас, там, за пазухой? – перебивает начштаба, указывая на внеуставные выпуклости на груди старшего прапорщика, усмехается. – Какие «фа»!.. Груди растут у вас, что ли?
Заходько мнётся.
– Это? А-а-а, это! – громко восклицает, словно только что увидел. С трудом вытаскивает толстую папку с нотными листками. – Это марш «Амурские ноты» – говорит он. – И ещё там разное… Натэлла Эммануиловна наша, дирижёрша, оставила.
– Ты их украл?! – догадливо восклицает начштаба.
– Никак нет… – отказывается Заходько. – На память оставила. Сказала, мабуть и нам колы самим могут понадобятся. Угадала!
Комбат восхищённо качает головой. Ну что тут скажешь! Мудрый поступок – хоть и женщина – дальновидный. Опережающий. Армейский, значит. Смекалистый. В данном случае абсолютно полезный.
– Не хорошо последнее у людей брать, старшина! – с сожалением в голосе замечает комбат, и тут же хвалит. – Но молодец, ничего не скажешь.
Не даром что хохол. Запасливый!
– Ну, так! – пожимает Заходько плечами. – Сколько лет в армии! – и не выдерживает, расплывается в грустной улыбке. – Чукча тундра знает!
– Да какой ты чукча, Заходько, ты чистый орёл. – Стараясь развеять грусть в глазах старшего прапорщика, подначивает начштаба.
– А нам, чукчам, какая разница: чукча, орёл… – всё так же кисло улыбается Заходько. – Главное, не америкос. Дуже вредные, говорят, люди, пакостные. – Среди собеседников америкосов к счастью не было, значит и споров на эту тему не возникло. – Дело своё хорошо знать – это главное. – Подвёл черту старший прапорщик.
– Это верно! – соглашается начштаба. – Ты знаешь.
Комбат, ставя точку, хлопает старшину по плечу.
– Ладно, старшина, всё равно молодец! Действуй! Подожди, а как же ваша Натэлла Эмм… – запинается.
– …мануиловна? – с готовность подсказывает Заходько.
– Да, она, – кивает комбат. – Вроде бы вы… с ней… я слышал, на полкорпуса всех, говорят, обошли, нет?
– Как вам сказать, товарищ майор, трудно, конечно, грустно… – вздыхает Заходько. – Но… – поясняет. – Не на другой же она планете будет.
Да я бы и там её нашёл. Теперь-то уж… Мы ведь уже всё решили. Так что…
В общем, мы пожениться с ней решили. Не возражаете, товарищ майор.
– Я?! Что ты, Семёныч, конечно, нет. Наоборот. Ни я, ни начштаба, ни вообще все… Наоборот. Поздравляем, Семёныч. Молодец! Давно пора. В смысле, чуть-чуть раньше бы надо бы… Мы бы под оркестр тогда вас… под Мендельсона отпраздновали… Эх, жаль! Да, начштаба?
– Я только «за», двумя руками. – Ответил тот.
– Ну вот, видишь! Так что действуй Семёныч, мы в тебя верим и поможем, если понадобится. Немного тут разберёмся, с недельку-две, командировку тебе к жене оформим. Поедешь. Но чтобы свадьба только здесь! Понял? Никаких отклонений от приказа, старшина. Добро?
– Есть, без отклонений от приказа, товарищ майор. Спасибо!
– А мне-то за что? Сам заслужил, себя и благодари. Короче, молодец, в общем! Действуй!
– Есть, действовать! Разрешите приступать? – спрашивает.
– Так сразу? – удивляется начштаба. – Может, с понедельника?
– Так мы ж не на гражданке, товарищ майор, – парирует Заходько. – Чего нам кота за титьки до понедельника тянуть. Приказы надо выполнять, а не… рассусоливать. Да и без музыки служба – не служба, а серые полосы…
Привыкли уже мы к «высокому». Как говорится, раньше начнём…
