Красивые губы Мадлен тронула мягкая улыбка, в такие минуты его тянуло к ней больше всего.
— Я принес тебе пару фотографий. — Он отвлекся, открывая папку. — Это фото деда, — он протянул ей черно-белый снимок.
— Красивый мужчина. — Мадлен наклонилась вперед, слегка коснувшись головой его плеча. — Ты похож на него. В прошлый раз ты так и не перезвонил, — она подняла на него глаза.
— Извини. Закрутился. На чем я остановился в тот наш разговор?
— Сто тысяч евро. Наследство.
Подошел официант, Александр сосредоточился на заказе.
— Я уже поужинала, — сказала Мадлен. — Просто выпью.
— Что будешь? — Александр захлопнул меню.
— Как всегда.
Официант застыл с блокнотом в руках, глядя на него. Мадлен молчала, наклонив голову. Александр беспомощно пожал плечами.
— Коньяк с содовой, пожалуйста. — Она произнесла эти слова почти без акцента.
— Насчет наследства. — Александр поспешил продолжить разговор. — Я понятия не имею, о чем идет речь. В письме не было ничего конкретного. Только философские намеки с невнятным смыслом. Поэтому я так упорно искал французские дневники.
— Когда мы познакомились, ты говорил, что все звонки антикварам связаны с тем, что ты ищешь редкую литографию в подарок другу. Ты врал?
— Значит, врал.
— Зачем?
— Не хотел говорить правду, — он усмехнулся. — А ты что, ни разу не врала мне?
— Нет, — она уверенно покачала головой. — Тебе кажется это странным?
— Мадлен, — взмолился он, накрывая ее руку своей, — прошу тебя.
— Почему ты убежден, что дневники существуют? Твой дед мог не писать ничего в эмиграции, мог уничтожить записи.
— Мог, — Александр кивнул. Ему захотелось рассказать ей все, но что-то его остановило. — Ты сейчас такая серьезная. Ты пришла на официальные переговоры?
— А куда я пришла? — она убрала свою руку.
— На встречу старых друзей. Мы ведь друзья?
По ее лицу пробежала едва заметная тень.
— Алекс, я уже не питаю иллюзий, что ты пригласил меня приятно провести вечер. Я тронута, что ты не пытался использовать меня во время наших отношений, но сейчас эти времена позади. Мне будет легче, если ты прямо скажешь, что тебе нужно.
Он вздохнул. В таком случае безопаснее было промолчать, но он зашел уже слишком далеко. Он испытал странное наслаждение, не разубеждая ее в собственной правоте.
— Мне нужно найти одного человека, возможно, он живет во Франции.
— Женщину?
Он грустно констатировал, что между его словами и ее вопросом прошло всего пара секунд. Раньше она пыталась сдерживаться. Они много раз переступали черту, теперь это уже стало неважным.
— Это связано с дневниками деда, — терпеливо пояснил он, радуясь, что не поддался порыву откровенности. — Еще одна зацепка. Он был лучшим другом Ивана.
— Тебе не кажется, что стоит прекратить поиски?
Дневник лежал в багажнике автомобиля, но он не мог преодолеть внутренний протест и пустить кого-то постороннего в свои фантазии, неожиданно ставшие реальностью.
— Я попробую, — не дождавшись ответа, пообещала она. — Что ты о нем знаешь?
— Его зовут Андре Перро. Сейчас ему должно быть около восьмидесяти лет. Если он еще жив, конечно. В молодости он жил в Борей-Бокоре, во французской колонии в Камбодже.
Мадлен приподняла брови.
— Сколько примерно времени у тебя уйдет на то, чтобы что-то узнать?
Она улыбнулась, убирая в сумку листок с именем:
— Можно допить коньяк?
* * *
Такси подвезло его к дому далеко за полночь. После встречи с Мадлен он напился, перемещаясь из бара в бар, как послушная шахматная фигура. Он выпил много, но так и не смог отключиться. Несколько раз порывался позвонить Наташе, пока не перестал обманывать себя, что хочет ее видеть. Подъезжая к дому, он почувствовал, как внутри образовалась активная, засасывающая в себя все пустота. Мысли и чувства исчезали, как в воронке, оставляя в голове гулкую дыру.
Это казалось бредом, но он скучал по оставленному эксперту дневнику, ему все время хотелось прикасаться к старым страницам, рассматривать выцветшие чернила, разглядывать рисунки. Особенно портрет Мари. Он, как умалишенный, водил пальцем по черным линиям наброска. С прошлым было не так одиноко.
С трудом попав в замочную скважину, он настойчиво повернул ключ. Дверь распахнулась. На секунду он залюбовался отблесками лунного света в осколках зеркала на темном полу. Он не торопился зажигать свет. Старинный трельяж встретил его немой пустотой, там, где должно было быть его отражение, появилась стена.
