Сразу же возникли многочисленные трудности в судопроизводстве. Сначала происходила борьба между обвинителями, и в итоге верх взяли друзья Германика по Антиохии — два претора Вителлий и Вераний, которые добились того, чтобы стать главными обвинителями. Затем возникло юридическое затруднение. Пизон вначале надеялся быть обвиненным в одном преступлении — отравлении — перед, судом всадников во главе с претором; между тем имела место его попытка поднять сирийские легионы, чтобы снова стать наместником в этой провинции. Он также послал письмо, обвиняющее Германика, уже покойного, в роскоши и спеси, т.е. в царском поведении, недостойном для представителя принцепса, т.е. давал понять, что покойный изменил Тиберию. Пизон добивался суда принцепса, поскольку знал о его пренебрежительном отношении к мнению толпы. Но Тиберий, поскольку Пизон был выбран наместником Сирии сенатом, отправил дело туда. Впрочем, это было обычное требование сенаторов, — быть судьями для себе равных, когда речь идет о государственном деле. Тогда плебс начал наблюдать за сенатом, опасаясь того, что сенаторы оправдают своего из чувства солидарности.
Между тем дела Пизона обстояли неважно. Он обратился по очереди к пятерым своим друзьям-сенаторам с просьбой быть его защитниками, но все они отказались. В конце концов защищать Пизона взялись его брат Луций Пизон, консул Марк Лепид и еще один сенатор. Сенат предоставил два дня обвинителям, затем, после перерыва в шесть дней, три дня подсудимому и защите. Друзья Германика обвинили Пизона в заговоре, заявив, что из ненависти к Германику он подкупал легионы, чтобы те не повиновались посланнику принцепса. Пизона также обвинили в отравлении Германика, однако подобное обвинение провалилось, поскольку не было доказательств. Женщина-отравительница, арестованная в Сирии, вскоре после прибытия в Италию умерла. Городская беднота, недовольная таким поворотом судебного разбирательства, заявила, что если сенат не свершит правосудие, то это за него сделает народ. И все же большинство обвинений защита опровергнуть не смогла. Действительно, Пизон выступил против Германика, своего начальника, радовался его смерти и пытался поднять на мятеж легионы, выступив, в сущности, против семьи Юлиев.
Пизон проиграл. Но он стремился освободить от обвинений и, соответственно, конфискации имущества своего сына. Не дождавшись окончания судебного разбирательства, Пизон покончил жизнь самоубийством, признав тем самым свою вину. В своем предсмертном письме он просил принцепса защитить сына и жену. Тиберий добился в сенате оправдания Планцины и молодого Пизона, имущество их не было конфисковано. Что касается обвинителей, то они получили вознаграждение за благочестие, а Фульцинию Триону была обещана поддержка от Тиберия в продолжении его карьеры.
Исход дела Пизона удивлял современников, а затем — и латинских историков, несоответствием между тяжестью преступления и легкостью наказания. Возможно, это объяснялось тем, что Тиберий и сенаторы не хотели уничтожать такую известную семью. Принцепс хотел отделить личное (неприязнь между Германиком и Пизоном) от государственного преступления (мятеж в армии); к тому же милосердие всегда отличало Августа, а Тиберий стремился подражать ему. Немалое значение имело и то обстоятельство, что Тиберий в это время стремился не ссориться с сенатом, а действовать в согласии с ним. Дело Пизона завершилось до 28 мая 20 года, так как именно в этот день Друз II, ранее присутствовавший на судебном разбирательстве, праздновал свой отложенный триумф.
В это же время Тиберий, стремясь показать, что не равнодушен к детям Германика и своим внукам, просит у сената для Нерона, старшего сына Германика, которому было 15 или 16 лет, разрешения на квестуру на пять лет раньше положенного возраста. Тогда же Нерон был обручен со своей двоюродной сестрой, дочерью Друза II. Сделано это было для укрепления семейного согласия. В том же или в следующем году Нерон вошел в коллегию жрецов.
Что же касается юного Калигулы, то его имя после 20 года не упоминается вплоть до кончины в 29 году его бабки Ливии. Впрочем, это представляется вполне естественным: Калигула не упоминается в анналах, поскольку он не был связан с какими-то известными событиями. Дело Калигулы состояло тогда в том, чтобы он разделил жизнь своего отца и украсил ее своим присутствием. Поэтому Калигула и фигурирует в «шести образах Эпиналя»:
