Наконец Молли осенило. Они все вместе были на этом курорте. И там Джейни с ними познакомилась. Но что значит это «мы», которое она упомянула? Джейни тоже кого-то встретила? Может, она имела в виду своего «подопечного»?.. Чепуха, не настолько она импульсивна. Хотя голос у нее был счастливый.
Счастливая и недоступная. Как и ее родители, поэтому Молли никогда им до конца не доверяла. Хоть бы поговорить с кем-нибудь.
У нее все так перемешалось в голове! То ей хотелось бегать, то шутить над Домиником, то печь пироги, то протирать пыль. И все это почти одновременно.
Наверно, гормоны расшалились. Другого объяснения нет. Временное помутнение рассудка вследствие опасно длительного пребывания среди маленьких детей. Внезапно пробудившийся семейный инстинкт. Надо подождать немного — и все само пройдет.
Просто впервые в жизни она кому-то нужна. Наверное. Наверняка.
Конечно, она всегда нужна Джейни, но это совсем другое. У Джейни есть родители.
А что есть у Молли? И есть ли у нее что-нибудь?
Счет в банке.
Миллион знакомых — и только один друг, Джейни.
Есть особняк, но нет дома. Не к кому приходить домой. Никто ее там не ждет, не беспокоится о ней, не целует при встрече. Не говорит хотя бы: «Где тебя так долго черти носили?»
— Ну все, пора устраивать сопливую вечеринку для Маргарет. — Молли встала. — Я счастлива, черт бы вас всех подрал!
В дверь постучали. Она вытерла слезы и крикнула:
— Войдите!
Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Синара.
— Молли? — Она протиснулась в щель. — Ты одна, отлично. Я думала, ты не слышала, как я стучала. Давай поболтаем? Как две девчонки?
Молли кивнула и шмыгнула носом. Потом со вздохом взяла себя в руки.
— Давай. А о чем?
Синара подошла и уселась на кровать, как будто это был ее трон.
— О мужчинах, о ком же еще?
— Верно, о чем еще думать? — согласилась Молли и присела на оставшийся свободным краешек покрывала. — Начинай.
— Все дело в Дереке, — драматически вздохнула Синара. Вздох вышел очень правдоподобным, недаром она звезда. — Я от него скоро с ума сойду.
— Любимое занятие мужчин — сводить нас с ума, — изрекла Молли. — А что он такого сделал?
Синара принялась изучать свои холеные ногти.
— Он меня любит. Я знаю, что он меня любит. Он знает, что он меня любит. Но старается выставить все так, как будто это просто секс.
Молли вдруг почувствовала себя неуютно.
— Хм. Это серьезно.
— Это глупо. Почему он не хочет признаться, что любит? Он все время отгораживается от меня. Словно если бы нам пришлось все время работать вместе — чего все от нас только и ждут, — мы бы потеряли друг к другу всякий интерес. Он преследует меня, но, стоит мне поддаться, убегает. Как сегодня.
Молли опустила глаза и внимательно посмотрела на свои скрещенные ноги.
— А что… именно произошло сегодня?
— Разумеется, мы занимались любовью. Или, по словам Дерека, сексом. Восхитительным сексом. Я затащила его на пикник. Мы съели цыпленка и салат, потом занялись любовью. А потом он со мной поссорился. Он всегда начинает первым. — Она картинно пожала плечами. — Потом мы снова занялись любовью, а потом снова поссорились. А теперь он рассердился и куда-то исчез. Так бы его и убила.
— Может, он смущен? — предположила Молли. — Может, его пугает возможность влюбиться? Потеря… независимости, что ли? Может, он переживает, что кто-то еще зависит от тебя, а ты не такой замечательный, как о тебе думают — то есть как ты о нем думаешь? Может, то, каким ты его себе представляешь, на самом деле неправда? Маска для других? А внутри она — то есть он — очень ранимый? Может, он убегает вне себя от ужаса?
Синара повернулась и посмотрела на Молли.
— Все, я сдаюсь. Или это было откровение, или ты сама не поняла, что мне тут наговорила.
Молли попыталась засмеяться, но смех вышел невеселый. Хотя Синара на это, кажется, не обратила внимания.
— Не знаю. Просто размышляла вслух. Разве ты не знаешь, что любви боятся? То, чего ты жаждешь сегодня, завтра может оказаться ненужным. Может, в некоторых людях на самом деле нет ничего — настоящего, стоящего. Так что… Так что им все время приходится убегать, пока этого не заметили.
