Молли переступила через вазу и присела на край постели.
— Синара, как ты? Это я, Молли.
Синара открыла глаза, приподняла голову. Ее красивое лицо исказилось.
— О Молли!
В то же мгновение Молли окутали лебяжий пух и сильный запах духов — Синара, рыдая, бросилась ей на шею.
— Я погибла! Все кончено. Все, о чем я мечтала! Я… я бывшая! Несчастная калека! Де… дефективная!
«И к тому же играешь для галерки», — подумала Молли, мягко пытаясь высвободиться из судорожных объятий дивы.
— Подожди, Синара. Все не так ужасно. У многих артистов со временем возникают проблемы со слухом. У рок-певцов, например. Я читала. Кажется, в «Пипл». Но они продолжают выступать. Кстати, у меня есть список врачей. Пять лучших лоров Нью-Йорка.
«И это меня считают импульсивной», — мысленно проговорила Молли. Синара так резко отпрянула и выхватила у нее листок, что Молли чуть не упала.
— Доминик обещал оплатить лечение, — сказала она, пожирая глазами список. — То есть заплатят спонсоры, но если они откажутся, тогда он сам даст денег. Где Дерек? Он мне нужен. Он должен немедленно позвонить всем этим врачам. Я хочу встретиться с кем-нибудь уже завтра. Дерек! Дерек!
Она слезла с кровати и распахнула дверь в коридор, чтобы впустить Дерека.
— Я слышал. Пойду собирать вещи. Спасибо, Молли.
— Ах да, да! — вскричала Синара, и ее надушенные руки снова стиснули Молли в объятиях. — Ты моя спасительница. Сначала Ангел, а теперь врачи… Дерек мне рассказал, кто ты такая, ну, на самом деле. Ты — Маргарет Эпплгейт!
— Кажется, новости не сидят на месте. — Молли встала, собираясь уйти: Синара так торопилась уехать, что уже скинула халат и принялась за ночную рубашку. Еще чуть-чуть, и она окажется перед ней в чем мать родила.
— Конечно, — продолжала Синара, — я совершенно не представляла себе, кто такая Маргарет Эпплгейт. Но Дерек мне все объяснил. Ты — наследница. Хотя я сразу об этом догадалась. Ты не могла быть никем. К Ангелу просто так не попадешь, для этого надо быть кем-то. Но я никому не расскажу, честное слово.
Молли не стала напоминать, что обещание запоздало — все равно Синара и Дерек уезжают. Поэтому она просто расцеловала их на прощание, попросила позвонить, как только они что-нибудь узнают, быстро сбежала по лестнице… и остановилась как вкопанная. У двери, загораживая проход, стояла мама Билли.
— Вы — Маргарет Эпплгейт?
— Берта, вы мешаете мне пройти.
— Нет. Вы — Маргарет Эпплгейт. Я… простите меня.
Молли сжала губы.
— Простить? За что?
— За… — Она запнулась. — За то, что я вас сразу не узнала, моя дорогая. Подождите минутку, не уходите. Кажется, вы еще не познакомились как следует с моей Бетани. Такая чудная девочка. Может, пообедаете с нами? В самом деле. Мы должны узнать друг друга поближе.
— Поздно спохватилась, Берта, — ответила Молли и попыталась выйти.
Но мама Билли не шелохнулась.
— Неужели вы заставите Ника выгнать Бетани?
— На моем месте ты бы так и поступила, да, Берта? Не дергайся. Я не вмешиваюсь в дела Доминика. Не забывай, я просто няня.
— Но…
— Повторяю, Доминик делает то, что хочет он, а я — то, что хочу я. Вот сейчас я хочу вернуться в дом и пообедать. Если не будешь попадаться мне на пути, я тебя не трону. Я не шучу, если ты еще не поняла. Не послушаешься, я тебе устрою такое, что от тебя мокрого места не останется.
Всю дорогу к дому Молли улыбалась. Даже то, что моросящий дождь превратился в ливень, ее не огорчило. За сегодняшнее утро ей полагались два бойскаутских значка: на одном надпись «Спасительница» (за Синару), а на другом — «Вышибала» (за Берту Уайт).
Если бы Джейни вдруг оказалась здесь и спросила бы сестру, как та себя чувствует, Молли ответила бы — хорошо. Лучше не бывает.
