Она неприятно поразилась самой себе и поняла, что теперь действительно должна извиниться.
Напряженную тишину нарушил раскат смеха. Этот звук вызвал у нее покалывание вдоль позвоночника, и кожа покрылась испариной. Она хотела развернуться и убежать — после того как извинится, — но смех обволакивал и держал ее, подобно каскаду воды из горячего целебного источника.
Морщинки побежали от уголков его глаз, и вертикальные складки прорезали щеки. Это снова напомнило ей рекламу крема для бритья. Захотелось спросить, не приглашали ли его когда-нибудь на телевидение, но потом она решила, что это еще больше раздует его и так уже непомерное самомнение.
— Вы удивительно остроумны, — сказал он, все еще смеясь.
Эмили ощетинилась, и слова извинения замерли у нее на губах.
— Ну а вы — самодовольны, что меня совсем не удивляет.
Его улыбка стала еще шире.
— Вы хотите сказать, что у меня есть для этого все основания?
Он стоял как ни в чем не бывало, смеясь над ней, обращая оскорбление в комплимент. Эмили хотелось залепить ему пощечину и уйти, но мешала одна мысль, от которой она никак не могла избавиться.
Этот парень слишком много мнит о себе, но нельзя отрицать, что от него идут мощные флюиды сексуальности, он явно имеет успех у женщин. Хотя ей до ужаса не хотелось давать подобному павлину повод еще больше распустить хвост, необходимо было использовать знания, которыми он обладал и которые практически афишировал.
Каким бы плохим ни оказалось начало, ей все-таки удалось завязать с ним разговор. И он назвал ее остроумной. Может, он не совсем безразличен к ней? Неосознанным движением Эмили одернула шорты: она не привыкла так сильно обнажать ноги, особенно перед подобными мужчинами. Она с трудом сглотнула, спрашивая себя, хватит ли ей духу сделать то, на что ее давно подбивает лучшая подруга — Мэг.
Сердце колотилось так сильно, что она испугалась, как бы не случился в конце концов инфаркт, но не от бега, а просто от трусости. Черт возьми! На дворе сейчас девяностые годы. Женщины в наши дни сплошь и рядом проявляют инициативу. Они требуют то, чего хотят.
Что, если это судьба с помощью поставленного на дороге ящика для инструментов посылает ей шанс? Вдруг это единственная ее возможность?
Похоже, кое-какие непрошеные советы лучшей подруги начали доходить до нее, иначе она не стояла бы сейчас как вкопанная рядом с этим задавалой, этим самоуверенным и самовлюбленным типом и не помышляла бы о немыслимом…
Эмили внутренне содрогнулась, не зная, как поступить. В этот момент она была способна лишь на то, чтобы не убежать. Может, удастся набраться храбрости?
Втянув сквозь зубы воздух, Эмили решила выиграть время, продолжив разговор.
— Что… о чем мы говорили? — слабым голосом спросила она.
Мужчина посмотрел на нее испытующе, словно хотел прочитать ее мысли.
— По-моему, вы обозвали меня самодовольным.
Взгляд Эмили упал на его зашнурованные кроссовки.
— А… да, верно. — Вся ее решимость пропала, и она стала поворачиваться, чтобы уйти. — Что ж, до свидания.
— Постойте-ка, — сказал он, и она сразу остановилась. — В самом деле, зачем вам этот бег в стиле камикадзе?
Девушка подняла голову и посмотрела ему в лицо, что потребовало от нее неимоверного усилия. Его губы подрагивали от сдержанно-вопросительной усмешки, которая одновременно раздражала и притягивала. Эмили, сейчас или никогда! Она провела рукой по завязанным в хвостик волосам, едва не закричав от досады. Но если она хочет узнать, что именно привлекает мужчин в женщинах, то этот мистер Самовлюбленный Плотник, похоже, ее шанс. Возможно, единственный. Надо лишь набраться смелости воспользоваться им.
— Все очень просто. Я занимаюсь бегом для улучшения фигуры. — Она заставила себя улыбнуться, надеясь, что он не заметит фальши, так как видит ее впервые. Еще шире раздвинув губы в улыбке и боясь, что лицо пойдет трещинами от такого усилия, она повернулась вокруг себя в слабой потуге на кокетство. — Я бегаю уже почти неделю. Что…, как вам кажется?
Одна его темная бровь скептически приподнялась.
— Трудно сказать что-нибудь определенное. Срок очень мал.
