Брежнев удивился, увидев меня утром у своей постели. "Ты же, говорят, где-то в горах Кавказа с Горбачёвым, как ты тут оказался?" Конечно, я не стал все ему рассказывать, но вызов на сей раз оказался действительно своевременным — у Брежнева начиналось воспаление лёгких. Из Крыма я вернулся в Москву и, как всегда после таких поездок, встретился с Ю. В. Андроповым. Подробно обсудив все вопросы, связанные со здоровьем Брежнева, Андропов вдруг неожиданно завёл разговор о Горбачёве. "Ну как там Горбачёв? Успели вы шашлык съесть? Я люблю бывать в Архызе. Место Вы с Горбачёвым выбрали чудесное. Я знаю, что Вы очень разборчивы в знакомствах и живёте замкнуто. Это в наше время правильно. Сколько проходимцев, сплетников, карьеристов, льстецов вокруг, иногда и разобраться трудно. Но на Михаила Сергеевича можно положиться. Это другой человек, и я думаю, что Вы не ошибаетесь в нём. С ним можно дружить. Конечно, было бы хорошо, если бы он был в Москве. Но на сегодня я не знаю, как это сделать".
* * *
Летом 1978 года в Москве состоялись Пленум ЦК КПСС и сессия Верховного Совета СССР. М. С. Горбачёв приехал на заседание вместе с женой. Мы встретились, как старые друзья. Незадолго до этого мне было присвоено звание Героя Социалистического Труда, и я предложил вместе отметить это событие.
Мы были втроём, поэтому разговор, как бывает среди старых знакомых, сразу принял непринуждённый и откровенный характер. Даже Раису Максимовну покинула некая чопорность, которая бывала при других наших встречах, тогда это была простая милая женщина, "без комплексов", как сейчас принято говорить. Мы обсуждали все: театр, который любили Горбачёвы, литературу, философию, 4-е управление и Северный Кавказ. Незаметно разговор перешёл на ситуацию в партии, стране, положение в руководящей верхушке. Я рассказал о разговоре с Андроповым, о его желании видеть Михаила Сергеевича среди руководства в Москве. Горбачёв ответил, что некоторые предложения были, но они его не устраивают и пока он перспектив для себя в центре не видит. Мы расстались с надеждой на лучшее будущее для М. С. Горбачёва, которого он заслуживал, но пока, к сожалению, без реальной перспективы.
И опять, как не раз я наблюдал в жизни, вмешалась судьба. Я не отвергаю ни значимости политической ситуации, ни влияния определённых общественных сил, ни состояния экономики, ни, как ещё недавно было принято говорить, роли "народных масс" и их влияния на ход исторических событий, на борьбу за власть. Не отвергаю я и личностных качеств лидеров. Но сколько раз рок, другого слова не подберёшь, на моих глазах возносил человека на пьедестал и свергал его оттуда. В Истории восхождения к власти многих политических деятелей — Брежнева и Андропова, Черненко и Горбачёва, Ельцина — были такие непредсказуемые повороты судьбы, и не будь их, неизвестно, как сложилась бы их жизнь. Для Горбачёва одна из таких ситуаций возникла в июле 1978 года.
Расставаясь с ним в первых числах июля, я, да и, уверен, он сам не предполагали, что развитие событий примет такой оборот. 17 июля 1978 года я, как всегда, в 8 утра уже был в своём кабинете. Не успел я ознакомиться с рапортами дежурных, как раздался звонок правительственной связи, и я услышал срывающийся на рыдания голос жены Ф. Кулакова. Она просила меня срочно приехать на дачу — ей кажется, что с мужем что-то случилось. Я очень хорошо знал Фёдора Давыдовича. В 1969 году мы случайно обнаружили у него рак желудка; к счастью, процесс находился в ранней стадии и операция, выполненная главным хирургом 4-го управления профессором В. С. Маятом, привела к полному излечению, по крайней мере при тщательном ежегодном обследовании мы не обнаруживали рецидивов болезни. Естественно, у нас сложились добрые отношения пациента и врача. На них накладывало отпечаток и то, что Ф. Кулаков входил в группу доверенных лиц Брежнева. По крайней мере во встречах самых приближённых лиц, которые устраивал Леонид Ильич, когда находился в больнице, постоянно участвовал и Кулаков.
Это был человек, искренне преданный Брежневу. На его глазах произошло разительное изменение личности генсека, он тяжело переживал складывающуюся обстановку, связанную с утратой Леонидом Ильичом Брежневым активности, конкретного мышления, а отсюда — способности к руководству. Трудно сказать, что именно повлияло: понимание политической обстановки, которая не сулила впереди ничего хорошего, диагноз рака, который хотя и не проявлялся, но мог в любой момент рецидивировать, непростые семейные обстоятельства, но врачи и близкое окружение стали замечать, что Фёдор Давыдович начал злоупотреблять алкоголем. Мы предупреждали его, что организм ослаблен болезнью, что появились признаки коронарной недостаточности, поэтому употребление алкоголя может вызвать тяжёлые осложнения.
