— Нам до такого осознания еще ой как далеко.
— Конечно. Но иного не дано. Мир пришел в движение, последствия глобализации не отменить.
Потоки мигрантов, которые едут в развитые страны по экономическим и не только экономическим причинам, силой остановить невозможно. Борьба против мигрантов требует постоянного подавления, причем очень жестокого, а это противоречит принципам демократического общества. Да, само общество в правовых государствах не смогло (не захотело!) терпеть дальше отношение к мигрантам как к рабам. Это же люди. На короткое время можно жесткой силой какие-то процессы сдержать, но неизбежно получим очень опасный отложенный эффект. Нельзя человека бесконечно унижать. Он может долго терпеть, но протест накапливается в подсознании. А мы своих «гастарбайтеров» мало того что нещадно эксплуатируем, так еще и унижаем, постоянно унижаем. По сути, мы сами у себя собираем взрывоопасный материал, накапливаем, трамбуем, а когда он взорвется и кто его подожжет — мы не знаем и о будущем даже не думаем.
— Вы говорите «мы», но кто эти «мы»? Результатами дешевого мигрантского труда пользуются дорвавшиеся до кормушки «баблососы» (появился в обиходе такой замечательный термин), а простому народу неуютно жить из-за обилия «понаехавших», многие из которых действительно ведут себя вызывающе.
— Люди, конечно, приезжают к нам разные, но приспосабливать мигрантов к правилам нашего общежития не станет милиция, не будут, да и не смогут чиновники, сделать это должны мы, окружающие люди, общество! Трудность ситуации еще и в том, что мы сами находимся в поиске идентичности, переживаем своего рода культурную революцию, а она тоже порождает свои издержки.
— Понятно, интеграция мигрантов — процесс двусторонний. Хотим их перевоспитать, значит, надо и самим меняться.
— По-другому никак не получится. Только мягкой силой можно побудить человека менять свое поведение. Правда, для этого он должен ощущать, что его положение зависит не от того, что он заплатил взятку участковому и может вести себя как угодно, хоть плевать на окружающих, а именно от этих окружающих. И если он совершит какой-то непристойный поступок, то местное сообщество должно иметь механизмы, чтобы избавиться от него. Для этого граждане должны знать, что их голос что-то значит.
— Но кто сегодня слышит голос граждан? Деньги решают все.
— И все-таки я считаю, что есть у нас эффективный механизм интеграции — это местное самоуправление. Выборность, отчетность, и чтобы глава местной администрации нес личную ответственность за межэтническую обстановку в районе. И при этом имел права. Регистрацию и разрешения на работу мигрантам должны выдавать местные муниципалитеты. Кстати, в законе такие права в отношении регистрации уже предусмотрены. А наиболее действенным способом борьбы с ксенофобией могло бы стать понимание местным населением пользы от мигрантов. Как это сделать? Призывами «давайте жить дружно» людей не убедишь. А вот если, например, средства, получаемые от различных пошлин, уплачиваемых мигрантами, направлять в местный бюджет и за этот счет понизить тарифы ЖКХ для местного населения, люди тогда реально увидят, что мигранты своим трудом им помогают. И даже те, кто сегодня превратил миграцию в бездонную кормушку, вынуждены будут относиться к «гастарбайтерам» более человечно.
— Идеалист вы, Вячеслав Александрович…
— Понимаю, мне скажут: наше общество пока не созрело… А когда оно созреет? Через 5 лет?
Но если ждать и ничего не делать, ситуация будет все хуже и хуже. Россия не может развиваться без сильного гражданского общества. Между прочим, во время летних пожаров стало очевидно, что общество, которого, как считают пессимисты, у нас нет, может в экстремальной ситуации быстро сплотиться и действовать эффективно.
— Но это когда пожар и надо буквально спасать жизни…
— Знаете, если почти каждый день в разных концах страны происходят экстремистские нападения и даже убийства на межнациональной почве, миграционную ситуацию в России тоже можно назвать пожарной. И если не поднимать общество на борьбу с нашими доморощенными «ку-клукс-кланами», погубят они Россию.
