— Я вижу, как разваливается экономика. Вся глобализация держалась на глобальной экономике. Основа ее — транснациональные корпорации. А сейчас все рынки шатаются. В конце концов, все заботятся о своем: американцы — о своем долларе, Евросоюз — о евро, Китай — о юане. Скорее всего все закончится распадом. Поэтому Россия, если она станет национальным государством, должна будет куда-то примкнуть: или к Евросоюзу, или к Китаю, или к Востоку.
— В принципе это правильный подход. Таможенный, Евразийский союз, свободное экономическое пространство — это все правильно, на мой взгляд. И мне кажется, что это не имперский подход, как некоторые говорят. Это способ существования нашего общества. Многонациональный. Сначала была Великая Русь, затем она стала Россией, Российской империей, потом — СССР. Заметьте: границы примерно одни и те же, население одно и то же. Сейчас — Российская Федерация. Мы пытаемся создать Евразийский союз. Мы пытаемся удержаться на этой территории в рамках православной русской цивилизации. Потому что основа, нас объединяющая, — русская культурная идентичность. У американцев сейчас точно такая же ситуация: либо остаться западной страной, либо качнуться в латиноамериканскую цивилизацию. И им надо выбирать, кем они станут. Но они об этом говорят прямо. Проблема есть, и они пытаются ее решить. Но у нас ничего не решается.
— И это меня пугает. И в этом контексте ведет себя все руководство миграционной службы. И, к сожалению, экспертное сообщество идет на поводу. Им бросают кость — они ею занимаются. А жизнь — сама по себе.
— А надо погружаться в жизнь. Почему-то наши русские эксперты, правозащитники и теоретики считают, что есть какая-то практическая деятельность, которую они не понимают и поэтому, наверное, там все правильно. Это очень тяжелая деятельность, нужно много знать.
— В любом ведомстве. И благоговеют перед этим. А там работают обычные люди, ничем не умнее. А порой глупее и необразованнее. Крутятся, как винтики, продуцируя то, что до них уже было разработано лет 50 назад, не создавая ничего нового, плодят инструкции, переписывая из одной в другую. Поэтому любой эксперт, если он действительно считает себя экспертом, должен жестко придерживаться своей политики и менять эту ситуацию, менять практику. А наше экспертное сообщество дает молчаливое согласие, обсуждая второстепенные вещи. Сами механизмы не трогают, даже не обсуждают. Попытки в Общественной палате поднять вопрос смягчаются, микшируются: у нас все хорошо, большую работу проводят.
— Да. Работа ведется, есть отдельные недостатки.
— Да, я говорил в Общественной палате: если мы хотим что-то изменить, мы должны быть в процессе, внутри него. Только так его можно проконтролировать. Почему мы не можем иметь доступ к центральному банку учета иностранных граждан? В Норвегии и ряде стран, у которых такие регистры имеются, любой эксперт может получить доступ к этим базам и получить нужную информацию. Не просить, ждать, когда дадут. А работать с источниками этой информации. Как это все устроено? Никто даже не знает. Должна быть прозрачность, иначе создается ощущение, что нас дурят. И не только нас, но и руководство страны.
— А вопрос для нашей страны просто судьбоносный. Это не ОВИР 70-х годов, когда выпускали евреев-отказников или не выпускали и речь шла о тысяче, не более. И то, помните, какая была помпа, их считали врагами народа. Пиар-акция была, и с ними овировцы возились. И знаете, все это осталось. Теперь вместо этой тысячи отказников — миллионы мигрантов, а заодно и русские.
А методы точно такие же. Раньше были враги, над которыми можно было поиздеваться.
— Я считаю, что, к сожалению, это дело коррупции. Коррупция просто выгодна, но она очень хорошо прижилась на этот менталитет. Все запретительные, тяжелые ситуации стали очень выгодны. Помните, эксперимент проводили энтэвэшники: 5–10 тысяч долларов — и вот вам паспорт российский. 5 тысяч не у всех есть, а наши люди, которые живут в Узбекистане, Таджикистане, просто не имеют таких денег. Те, кто имеет, уже давно уехали.
— И причем все это прикрывается заботой об интересах российских граждан, о безопасности страны. Но это все — слова, продается все легко. Когда любой документ купить легко, какая это безопасность? Попробуйте купите в Америке заграничный паспорт. Это сложно, даже при наличии денег.
