На моих часах было 8.30. Утро.
Порывшись в чемодане, я вытащила свою новую розовую футболку. Мне нужно было что- то ободряющее, а розовый цвет — мой любимый. Я натянула джинсы. Потом влезла в грязные кроссовки.
Оделась я быстро. Мне хотелось побыстрее выскользнуть из комнаты, напоминавшей тюремную камеру.
Приоткрыв дверь спальни, я выглянула в холл. Никого. И тут напротив моей комнаты я увидела маленькое оконце, которое не заметила вчера вечером.
Яркий солнечный луч пробивался сквозь пыльное стекло. Я выглянула наружу.
Над кипарисами висел густой туман, вызывая мягкое, розоватое свечение над всей этой сырой землей. Пылающий туман превратил болото в мистическое, нереальное место. Что-то фиолетовое затрепетало на ветке ближайшего дерева. Фиолетовая птичка с оранжевым клювом. Я никогда раньше не видела такой.
Потом я снова услышала странные, пугающие меня звуки. Ужасный вой. Резкие крики. Их издавали животные, скрывающиеся в болотах. Звери, которых я, вероятно, не видела никогда в жизни. Болотные существа. Чудовища. Я содрогнулась. Потом отвернулась от окна и направилась в комнату Кларка.
Я постучала в дверь:
— Кларк!
Ответа не последовало.
— Кларк?
Тишина.
Я ворвалась в дверь и закричала: простыни на кровати были смяты, словно после борьбы. И теперь от Кларка ничего не осталось, ничего, кроме мятой пижамной куртки, лежащей поперек кровати.
— Не-е-ет! — в ужасе закричала я.
— Гретхен, что с тобой?
Кларк вышел из туалета. На нем были футболка, бейсболка, кроссовки и пижамные штаны.
— Ух… Ни-ничего, — стала я заикаться, а сердце никак не могло успокоиться и билось как бешеное.
— Тогда почему ты кричала? И почему так странно выглядишь?
— Я странно выгляжу? Это ты странно выглядишь, — отрезала я и показала на его пижаму. — Где твои брюки?
— Не знаю. — Он покачал головой. — Я думаю, что мама по ошибке могла упаковать их в твой чемодан.
Так, мне надо перестать пугаться этого старого дома. Это у Кларка богатое воображение, а не у меня, напомнила я себе снова.
— Пошли в мою комнату, — сказала я, — поищем джинсы.
По дороге вниз на завтрак Кларк остановился и выглянул в окно. Туман рассеялся. Растения в капельках росы сверкали на солнце.
— Выглядит довольно мило, правда? — пробормотала я.
— Да, — согласился Кларк, — довольно противно.
Кухня тоже выглядела довольно противно. Тут было темно, почти так же, как вчера вечером. Но задняя дверь была открыта, и несколько солнечных лучей плясало на полу и на стенах.
Сквозь открытую дверь до нас доносились звуки болота. Но я старалась не слышать их.
Бабушка стояла у плиты с лопаточкой в одной руке и огромной тарелкой черничных блинов в другой. Увидев нас, она отложила лопатку и тарелку, вытерла руки о свой блеклый фартук в цветочек. Потом обняла нас по очереди и пожелала доброго утра, испачкав при этом Кларка тестом, из которого пекла блины. Я показала на пятна на его рубашке и захихикала. Но потом взглянула на свою футболку, новенькую розовую футболку, тоже всю заляпанную черничными пятнами.
Я стала озираться в поисках чего-нибудь, что могло помочь мне отстирать футболку. Но кухня была одно сплошное несчастье. Потеки теста заливали плиту. Тесто со стола стекало на пол.
Потом я присмотрелась к бабушке. Она тоже выглядела не лучшим образом. На лице — синие и белые полосы. Мука и черничный сок заполнили каждую морщинку на ее сморщенных щеках. Мука была на носу и на подбородке.
— Хорошо спали? — улыбнулась она, и от ее глаз побежали лучики морщинок. Тыльной стороной ладони она поправила прядь седых волос, упавшую на глаза. Теперь шарик черничного теста угнездился в ее густых волосах.
— Я отлично, — голос дедушки гремел, напоминая крики с болота. — Всегда хорошо сплю. Здесь так тихо и мирно.
Я не сдержала улыбки. Может, и хорошо, что дедушка плохо слышит, подумала я.
Дедушка вышел во двор, а мы с Кларком стали отмываться. Потом заняли места за столом.
Посередине стола стояла тарелка с черничными блинами. Эта тарелка была еще больше, чем та, которую бабушка держала в руках. И на ней тоже возвышалась высокая гора блинов.
— Бабушка, наверное, думает, что мы совсем голодные, — наклонился ко мне Кларк. — Этого же хватит на пятьдесят человек.
