Но очевидно, что повторения не будет.
Беатрис прикрикнула на собак, чтобы прекратили ссориться, подхватила их поводки и встала. Она поправила юбку и пыталась привести мысли в порядок, при этом стараясь, чтобы они не отразились у нее на лице.
– Я думала, что мы с вами договорились не извиняться друг перед другом, ваша светлость.
– За то, что мы говорим, а не за то, что мы делаем, – поправил он. – Я не тот человек, который обычно целует женщин, с которыми знаком всего два дня.
– Я понимаю, – кивнула Беатрис, в отчаянии пытаясь остановить поток оскорбительных слов, готовых сорваться с языка до того, как раны, которые Грей небрежно наносил ей, успели достичь ее сердца.
– Нет, я думаю, что вы не понимаете. Я никогда преднамеренно не пользуюсь случаем, не злоупотребляю своим положением, чтобы…
– Это было так ужасно? – рявкнула Беатрис, не в силах больше сдерживаться. – Я совершенно неспособна доставить удовольствие мужчине типа вас?
Грей моргнул, глядя на нее, потом выругался себе под нос.
– Это совсем не было ужасно, как раз наоборот. Вы значительно превзошли мои ожидания, поверьте мне.
Так. Эти слова, по крайней мере, немного ослабили тяжесть у нее в груди. Немного.
– Тогда почему вы извиняетесь? – спросила Беатрис, хотя не была уверена, что хочет знать ответ. – Не жалейте. О чем вам жалеть?
Он выдохнул.
– Я не имел на это права.
Внезапно ей в голову ударила мысль, показавшаяся ужасной, и Беатрис, конечно, тут же озвучила ее:
– Вы с кем-то помолвлены.
– Нет! Нет, ни с кем я не помолвлен.
Беатрис уставилась на Грея, пытаясь понять, почему он так себя ведет. Затем она заставила себя улыбнуться.
– Это был просто поцелуй, а не клятва в вечной любви, – объявила она. – Уверяю вас, я не ожидаю и никогда не буду ждать, что мужчина, обладающий таким богатством и занимающий такое высокое положение в обществе, снизойдет до женитьбы на дочери скандально погибшего на дуэли разгильдяя и повесы, нищей сестре егеря и сироте просто потому, что у нас имеются общие родственники.
– Мы не являемся родственниками, – проворчал Грей.
Ну, конечно, он на это указал, чтобы еще больше ее помучить.
– Кровными не являемся. Но у нас есть общие родственные связи, эти люди могут желать… они бы предпочли… – Боже, что она несет? – Я хочу сказать, что я не такая дура. Два дня назад я сказала вам во время ужина, что не хочу производить фурор в высшем обществе. Это правда. Я только надеюсь найти какого-нибудь викария или врача, которому требуется приличная, осмотрительная и осторожная жена.
Грей помрачнел.
– Вы кто угодно, но только не «осмотрительная и осторожная», – едко заметил он.
У нее кровь застыла в жилах. По какому праву этот человек злится на нее? Это он только что из кожи вон лез, пытаясь объяснить, что их поцелуй ничего не значит и он сам ничего не имел в виду, бросившись ее целовать.
Беатрис уже приготовилась высказать ему все, что думает, но, на ее счастье, собаки дернули поводки.
– Вы можете думать все, что хотите, – объявила Беатрис, тряхнув головой. Ей казалось, что она говорит беззаботно, а ее умению держаться можно только позавидовать. – Но, пожалуйста, думайте на ходу. Собаки застоялись, проявляют беспокойство, и я предполагаю, что вы все еще желаете посмотреть на мост. Так что если вы не хотите, чтобы мистер Мактилли забеспокоился о том, что со мной случилось, нам нужно идти.
Грей схватил ее за руку до того, как она успела тронуться с места:
– Беатрис, я не хотел вас оскорбить!
О боже, если он продолжит в таком ключе еще одну минуту, она расплачется, а она никогда не плакала.
– Не было никакого оскорбления, Грей. Если честно, вы придаете слишком много значения одному поцелую, который этого не заслуживает.
Он внимательно рассматривал ее лицо, словно хотел увидеть ее истинные чувства. Нет, так не пойдет. Беатрис изобразила милую улыбку, хотя ей совсем не хотелось улыбаться, высвободила свою руку и махнула ею на тропинку:
– Идем?
Грей поднял шляпу, стряхнул с нее грязь и ответил:
– Только после дамы и собак.
Отлично. Теперь он изображает из себя джентльмена.
Высоко держа голову, Беатрис пошла по тропинке впереди него. Пусть изображает из себя джентльмена, если ему так хочется. Но в следующий раз, когда он посмотрит на нее этим нежным взглядом, от которого все тает внутри, и покроет ее губы своими, она не будет такой уступчивой. Грей определенно не был джентльменом, а просто другой версией своего дяди или даже ее псов. Может, он более вежливый, оказывает знаки внимания более тонко и изощренно, но в конце концов получается то же самое: она является только объектом его запретных желаний, и ничего больше.
