Как стать гениальным художником, не имея ни капли таланта - страница 20

Предметы обладают разной фактурой. Четкая жесткая линия черной туши ближе к металлу и пластмассе. Добавляем немножко белил – это блики на металле. А разбавленной тушью на влажной кисти рисуем деревянное или живое – цветок или растение на подоконнике.

А можно одной линией изобразить все что угодно. Как, например, художник Александр Максимов: он рисовал не только близлежащие предметы, но и себя самого, рисующего эти предметы. Ты рисуешь, на столе у тебя стоит кружка, рисуешь кружку, потом кисти в кружке, тушницу, тот же самый блокнот, левую руку, лежащую на листе бумаги, и правую руку, которой рисуешь, рисуешь тоже. Рисуешь ВСЕ.

Очень любил рисовать предметную мелочь на столе американский художник Сол Стейнберг. Феерическое разнообразие штрихов, линий, пятен создавало острохарактерный мир предметов. Они были очень смешные. Стол художника, изображенный во множестве рисунков, вырастает в целый мир, наполненный сражениями предметов: перья вылезают из коробочки, двигаются навстречу кистям, краскам, карандашам. На столе телефон. Он звонит! Зеркальце отражает. Книжка шевелит страницами. Сол Стейнберг был карикатуристом, сатирическим рисовальщиком, острым, гротескным. Легко обнаружить, что эти предметы нарисованы его рукой.

Предметы, нарисованные Ван Гогом, тоже не спутаешь ни с какими другими. Каждый предмет для него – это звездное вещество, даже самый незначительный! Что бы он ни изображал, все у него состоит из звездного вещества. Все живет, пульсирует, излучает энергию. Он открыл тайну предмета, и мы тоже узнали ее. Осталось нарисовать…

Говорящая рыба. Фрагмент. Калька, наклеенная на воск, тушь, рапидограф, 1985.

Мы открываем глаза и видим блик солнца, пролетающую муху, соседа, вот он пришел к нам в гости и сел на стул, который мы рисуем. Нарисуем и соседа.

Так художник Максимов, мы уже с ним знакомы, спокойный, обстоятельный, с бородой, изображал на листах своего рисованного дневника все, что было у него перед глазами: любые предметы, детали интерьера, себя самого, наконец. Часть себя самого.

Он видел свои руки, свои ноги, кончик своего носа – так он и его включал в свой предметный мир.

Художник Николай Купреянов, путешествуя по Средней Азии, изображал свое путешествие час за часом, день за днем: предметы, которые он видел, горы, портретики местных жителей. На этих пожелтевших листах, в альбомах, тетрадях мы видим его отраженную жизнь. Иногда художник использовал дневники в своей работе, переводил в картины. А иногда это оставалось таким же отдельным явлением, как альбом или книга художника.

Сейчас я сижу на скамеечке в парке и рисую людей. Люди проходят мимо – мужчина в шляпе, женщина с кошелкой, мальчик с велосипедом. У тебя есть одна-две минуты. Тридцать секунд. И ты должен линией ухватить движение, запечатлеть тонкий абрис фигуры. Не получился – пусть проходит, следующий, может быть, получится. Кроме того, зрительная память накачивает мускул, приходится вспоминать форму, движение проходящего мимо.

Не так важно, как тщательно ты нарисовал его, главное – в этом наброске должен проявиться образ именно этого человека.

Задача нелегкая, но достойная художника.

Я всегда восхищался художниками, умеющими рисовать с натуры. Однажды я был в доме творчества на берегу Балтийского моря в группе книжных художников, и меня пригласили мастера живописи порисовать с натуры. Я решил присоединиться к их живописной группе, уж очень убедительно прозвучало: «Идем рисовать натуру!»

Наброски людей на пляже в Дзинтари. Бумага, рапидограф, 1985.

Приехали в рыболовецкий совхоз, кто-то стал рисовать рыбаков, они позировали, держа огромных рыб. В большинстве своем эти художники были реалистами: на их картинах узнавались боты и траулеры, рыбаки и чайки с рыбами в клювах.

А я никак не мог ничего нарисовать: ни рыбаков с сетями, ни их улов.

Вот лежит остов деревянного судна, красивые, обглоданные северным ветром доски… Мне это понравилось, но как-то не удалось запечатлеть. На остальное вообще рука не поднялась.

Когда мы вернулись с пленэра, художники-«репинцы» устроили выставку во дворе: живописные промасленные холсты, большие ватманы, углем нарисованные портреты поражали своей монументальностью.