– У картофеля тоже есть чувства.
Это правда. Если мне придется кого-то грохнуть, то лучше уж человека с автоматом, чем с пистолетом или ножом. Так больше шансов отобрать у него оружие. Но эта мысль мне не нравится. Потому что я не хочу умирать. В рукопашной, один на один, возможно, я бы сумел завалить Писклю. Он довольно тщедушный, и я бы его задавил своей массой. Если швырнуть его на пол или впечатать в стену, ему гарантировано сломанное ребро или сильная боль.
– Думаешь, нас будут спасать? – спрашивает Семтекс.
– Думаю, нет.
Я действительно не уверен, что Лондон отправит за нами команду спасателей или примет какие-то конструктивные меры. Если они вообще знают, что мы в беде. Надо ли ждать? Не появится ли королевская конница и вся королевская рать? Нас сюда никто не приглашал. Я знаю жертв похищений, проведших в плену больше года, пока шел сбор денег или переговоры о выкупе. Известны случаи, когда письма с требованием о выкупе вообще не доходили до адресатов. Мне очень бы не хотелось оказаться в такой ситуации.
Чтобы выбраться самостоятельно, нам придется кого-то основательно покалечить, и тогда весь налет вежливости, каким бы тонким и малозаметным он ни был, сдует мгновенно.
– Мы выберемся, мы обязательно выберемся, – твердо говорит Семтекс.
В его голосе явственно слышатся интонации человека, который прослушал лекцию по саморазвитию и почерпнул оттуда следующий совет: сформулируй цель и убедительно повторяй формулировку, пока цель не осуществится.
– Как?
– Я пытаюсь тебя подбодрить.
– Получается как-то не очень.
Открывается крышка люка, сверху на нас смотрит Пискля. Он явно доволен такой перспективой. Он что, собирается снова показывать фокусы? Не могу объяснить почему, но в любом фокуснике-любителе есть что-то скользкое и неприятное. Я говорю не о тех любителях, которые стремятся стать профессионалами, и не о тех, кто участвует в любительских представлениях иллюзионистов. Я говорю о фокусниках из баров. О тех, кто возится с картами и монетами. Чьи фокусы – это обыкновенная ловкость рук.
– Вы думаете о смерти? – спрашивает Пискля.
Тут он меня обыграл. Я не могу придумать достойный ответ. Блеснуть остроумием? Удариться в философию? Выдать что-то угодливое? Я цитирую исламское провозглашение веры. Это одна из двенадцати фраз, которые я знаю на арабском. Я ее выучил как раз на такой случай. Когда я был в Ираке, я поставил ее на повтор в магнитоле в машине, чтобы она накрепко врезалась в память.
Когда кто-то что-то тебе говорит, в момент говорения нельзя быть уверенным, что твой собеседник не врет, или чего-то не договаривает, или не собирается передумать. Возможно, потом все выяснится, но конкретно сейчас ты знаешь наверняка. Однако неопределенность достоверности может сыграть тебе на руку.
– У меня был одноклассник, такой же, как ты, – говорит мне Пискля. – Настоящий осел. – Вся моя подготовка к подобной ситуации явно себя не оправдала. – Он даже выглядел так же, как ты. Жирный. Глупый. И над ним все смеялись.
К чему он ведет? Наверное, в школе Пискле приходилось несладко. Он показывал фокусы, чтобы его не побили. Надеюсь, били его частенько. И у него определенно нет бабы. Никто ему не дает. Но что означает его заявление?
– Мне он нравился, – продолжает Пискля. – Поэтому мы пристрелим тебя последним. Тонкие люди, они не смешные.
Напоминаю себе, что угрозы расправы и инсценировки казней – стандартная, чуть ли не обязательная процедура в такой ситуации. Но меня это не утешает. Пискля размахивает автоматом. У меня ощущение, что там, наверху он один. Если бы не автомат и не закон всемирного тяготения который сейчас действует против меня, я бы, может быть, и попытался обезвредить Писклю. Я рад, что выбора у меня нет.
– Не хочу вас пугать, но мне нравится убивать, – заявляет он.
Я ему верю.
Он внимательно смотрит на нас, словно ждет ответа.
– Это нехорошо. Вы должны были меня пожалеть.
* * *
Нельзя все время трястись от страха. В конце концов, ты либо справляешься с паникой, либо тебе просто становится скучно бояться. Возможно, я потерял пару фунтов, но после суток испарины и нервной дрожи, я снова спокоен и собран. Я размышляю о том, как нам выбраться.
